Ростерия (СИ)

— Лизавета, посмотрела бы картины, — возмутилась неожиданно оказавшаяся рядом Олеся. — Олег Ярославович приобрёл одно очень интересное произведение Серова, оно так ценно…

— Не люблю Серова, — отрезала девушка и опять повернулась к столовой.

— Лизавета, — теперь к ней обратился отец. Он наклонился к уху дочери и вполголоса произнёс: — Не порть сюрприз.

Блондинка согласно сделала пару шагов по направлению к родителям, но на этом остановилась — ей хотелось стать первой, кто всё увидит. Наконец раздался тихий шорох, и Лизавета, уже приготовившаяся, резко развернулась и громадным скачком приблизилась к открывающимся створкам (юбка, кстати, хорошая, ткань качественная, отлично тянется, всем рекомендую). Мать в последний момент успела оттащить дочку за шиворот.

— Почти шестнадцать лет человеку, а вести себя прилично до сих пор не умеет! Не позорь нас с отцом! — шёпотом отчитывала пытающуюся справиться с головокружением Елизавету. — Подожди, или тебе уже хмель в голову ударил? — и испуганно посмотрела на девочку.

«Кстати, вполне возможно», — подумалось средней Заболоцкой. «Тот напиток казался таким лёгким, но ведь недаром говорят, в тихом омуте градусы водятся», — и в доказательство мысленно, про себя икнула. Надо же, как быстро и неожиданно, буквально за несколько минут… В то время как лицо Олеси больше и больше белело от ужаса, а Лиза пыталась вспомнить хоть какие-то слова, чтобы успокоить маму, двери в столовую распахнулись полностью, открывая дрожащим от любопытства гостям… Загораживающую всё фигуру Лихоборова старшего.

— Дорогие гости! — начал он пафосно, уперев руки в косяк, чтобы полностью закрыть собой действо, происходящее внутри. — Уверен, вы успели вдоволь налюбоваться картинами, а если нет, то не бойтесь, они никуда не убегут!

Толпу всколыхнул сдержанный смешок, а Лизавета задумалась: может, у всех богатых людей отсутствует чувство юмора?

— В любом случае, я собираюсь показать вам кое-что гораздо более увлекательное, нежели безмолвные и неподвижные холсты. Сейчас я попрошу вас снова зайти в столовую и сесть, обещаю, что не пожалеете!

На этом Олежа закончил и отошёл в сторону, пропуская в залу длинную цивилизованную очередь. Заболоцкие шли где-то в середине процессии, когда Лизавета, насквозь пробуравленная родительским взглядом и по-прежнему хранившая молчание, поняла одну неприятную вещь: она слишком много выпила, и, нет, не алкоголя (хотя и данное утверждение являлось справедливым), девушка просто слишком много выпила. И, как результат, она жалась, переступая ногами и всеми силами пытаясь вспомнить слово, обозначающее другую тайную комнату, но в спасительные мысли в мозгу давно смешались в радостный калейдоскоп. Что делать, непонятно. Узнать у других гостей не получится, так как девочка не знала, что и, главное, как спрашивать. Попытаться найти самой? Нет, количество настойки в крови совсем не улучшило зрение и координацию, да и Олеся вряд ли дочку и на шаг от себя отпустит в таком состоянии. Остается только терпеть и ждать. В неопределённом настроении Лизавета вошла в столовую, осмотрелась вокруг и грустные думы вмиг улетучились! Невероятно… Ранее очень светлая комната оказалась погружена в полумрак, а тёмные бархатные шторы на стенах, непонятно для чего нужные в помещении ниже уровня земли, создавали дополнительную атмосферу какой-то таинственности и романтичности. Девушка пьяно хихикнула: как будто на свидание пришла! Более того, отныне вместо одного длинного широкого стола посередине залы стояло несколько, поуже, и сведённых вместе в форме буквы «П», так что внутри оставалось очень много незаполненного пространства.

— Прошу вас, располагайтесь с наружной стороны, — послышался голос Ольги Лихоборовой.

Семья Заболоцких расположилась ближе к краю, чтобы как можно быстрее и незаметнее покинуть бал, и только сейчас Лиза заметила, что пир не кончился, и всю скатерть полностью закрыли собой блюда с разнообразными десертами и сладостями. Совсем рядом, рукой подать, нашёлся графин с какой-то подозрительно весело пахнущей жидкостью, но отец в один миг отодвинул напиток на другой край стола. Пожалуйста, не больно-то и хотелось!