Ростерия (СИ)

— Согласен, перегнул палку, но твои приятели, точнее их увлечения, очень меня беспокоят. Вы каждую неделю собираетесь вместе, пропадаете на день.

— Скажи, я как-то подводил тебя раньше?

— Нет, но ты не дослушал. ХОдите толпой, да ещё с такими таинственными лицами, словно знаете что-то такое, чего не знает никто другой… Скажи честно! — спокойный ровный голос вдруг сильно повысился, выдавая невероятное волнение. — Вы что-то замышляете?

Такой прямой вопрос, очевидно, обескуражил мальчишку.

— Н-нет… — неуверенно ответил он.

Молчание. Долгое.

— Хорошо. Я давить на тебя не буду, захочешь — сам сознаешься, — собеседник фыркнул, — но помни, что провинись ты в чём, нам всем — и мне, и матери — за тебя отвечать.

— Отец, я же…

— Я знаю! И всё же Дима Моряков, — Лизавета зажала себе рот ладонью, — очень меня беспокоит. Он и его свита, та смуглянка и веснушчатый. Но Дмитрий в особенности. Какой-то он ненастоящий, кукольный. Не знаю, как объяснить.

— Зато я знаю, — грубо перебил его Илья. — Ты хочешь держать меня под колпаком, потому что я твой единственный сын, и когда у меня появились секреты, тебе это не понравилось. Но пап! Я человек, в конце концов, неужели нельзя относиться ко мне более лояльно?

«По-моему, лояльнее некуда», — про себя возмутилась Заболоцкая, поражаясь подобной терпимости Олега Ярославовича. Эх, будь она на его месте, за такое неуважение и хамство соответствующую трёпку задала бы младшему Лихоборову. Впрочем, он в чём-то прав, единственный ребёнок в семье почти всегда очень избалован, если только сам не устанавливает для себя нравственные нормы и не старается держать себя в них, так что Олежа отчасти сам виноват в том, что сейчас выслушивает такое.

— После бала ещё поговорим, — пообещал (да-да, не пригрозил, пообещал!) хозяин поместья. — Посоветуемся с матерью, кто прав, кто нет, — и оба в спешке вышли из комнаты. Нет. Только он вышел. Его сын остался. Похоже, парень уселся на маленькую банкетку около выхода. Лизавета мысленно выругалась. Она поняла, что если сейчас же не найдёт уборную, то… Да вы сами знаете, что, необязательно это знакомое всем чувство детально расписывать! Софья жалобно заскулила.

— Я срочно ДОЛЖНА попасть на кухню, чего бы мне это не стоило! Потому что со мной Олег так, как с Ильёй, любезничать не станет, — она обречённо всхлипнула. — Он ещё и знает про нас с тобой! Как ни крути, всё равно мне не сладко придётся.

— Почему не сладко-то, — не выдержала Лиза. — Всего лишь часть зарплаты за этот месяц вычтут.

— Нет! — шёпотом захрипела та. — У меня в последнее время было очень много казусов и ошибок, и Ярославович сказал, мол, ещё один промах, и всё…

— Что, всё?

— Всё. Уволит. Говорит, и так слишком долго терпел.

Поверить её словам оказалось нетрудно. Софья была умелой и профессиональной, но не очень трудолюбивой работницей, так что не раз хозяину особняка приходилось извиняться перед гостями за её нерасторопность. Елизавета понятия не имела, есть ли финансовые проблемы в Сониной семье, скорее всего, нет, но таким, как она, лишние деньги никогда не повредят: просто у таких, как она, никакие деньги лишними не бывают. Средняя Заболоцкая снова принялась думать: итак, проблемы две, по штуке на девочку, а решение одно. Не самое приятное, особенно для Лизы, но она всё равно не сможет упасть в глазах юноши ещё больше, так что вперёд! Она напоследок обернулась к подруге и приложила палец к губам, а потом резким пинком открыла створку со своей стороны и вылезла на свет Божий. Быстро закрыла за собой дверцу, чтобы мальчишка не заметил Софью, опустилась на пол и уставилась на Илью.

***