Росток

— Есть целый ряд вопросов, на которые возможны только два ответа — да или нет. На этом принципе работает реле: разомкнуто — замкнуто. Или же, — Василь щелкнул выключателем, — включено — выключено. Возбуждение нейрона тоже зиждется на двоичном принципе. Кому-кому, а вам должно быть известно: для возбуждения нервной клетки необходимо, чтобы раздражение достигало какого-либо уровня, его называют пороговым. Нейрон на такое раздражение тут же отвечает наибольшим возбуждением. Принцип: «все или ничего». Обозначив возбуждение единицей, а покой — нулем, получим возможность отображать самые различные состояния нейрона с помощью реле, выключателей, тригеров...

— Надо же, — вздохнул Савич. — Сколько штанов мы протерли, проводя эксперименты, а о новой вычислительной технике и понятия не имеем.

— Не перебивай, Григорий Васильевич, — одернул его Ромашко. — Хлопец так все умно и просто объясняет. Очень интересно. А ты вмешиваешься... Давай, Василь, дальше.

— Дальше вот что. Услугами нуля и единицы вы воспользуетесь не только для обозначения противоположных состояний, но и для выражения разных цифр. Для этого мы переходим от десятичной системы к двоичной. В ней каждый старший разряд числа больше соседнего меньшего не в десять, а в два раза. Или нагляднее — число два изображается единицей и нулем. Это очень просто, только привыкнуть надо.

— А может, есть более простой путь? — спросил Григорий. Его сознание с трудом воспринимало непривычный способ подсчета.

— Конечно, есть, — оживился Василь. — Для перевода десятичного числа в двоичное нужно последовательно делить его на два до тех пор, пока в остатке не останется число меньше двух...

— Значит, восьмерка передается через тысячу?

— Нет, не так. Восемь — это не тысяча, а единица с тремя нулями. Шестнадцать — единица с четырьмя нулями. Символы чисел известны нам с детства, а здесь они приобретают иное свойство. И оперировать ими следует иначе. При сложении нулей с нулями и единицы с нулями сумма будет традиционной. А вот единица с единицей даст графическое изображение десяти, на самом деле — число два.

Лакированные панели машины матово поблескивали под потоком света. В квадратных и прямоугольных вырезах застыли ослепшие без тока крохотные лампочки. Слева, будто нарочно выдвинутые на кронштейне, круглились коричневыми пуговицами клавиши печатного устройства — процессора. Над ним застыл черный каучуковый валик с пропущенной поверх него узкой лентой плотной мелово-белой бумаги. В верхней части ленты виднелась бесконечная цепочка дырочек, пробитых в разной последовательности. Однако общим для всех узоров было то, что их комбинация вписывалась в небольшой прямоугольник и не превышала шести.

— Когда я работал с Душиным в Киеве, то опирался на свою теоретическую осведомленность... — Григорий положил руку на блестящую панель. — И здесь, во Львове, пользовался аппаратом математической логики при разработке модели рефлекторной дуги. Хотелось бы увидеть хотя бы самые элементарные приемы...

Василь одернул свитер, отчего белые олени беспокойно зашевелились на груди, сел за процессор, нажал на клавишу.

— Позвольте мне вслух подумать, чтобы самому набрать разгон... Я вот с чего начну... Вы бросаете вверх монету, не зная, что выпадет — орел или решка? Вы вытаскиваете из урны положенные туда разноцветные шары — какой достанете? Или бросаете кубики — что выпадет?.. — Василь по-мальчишески щеголял своими познаниями перед научными сотрудниками. Чувствовалось, что ему это было приятно. — В результате эксперимента мы получим случайную величину. Ее среднее значение является именно средним. Оно никогда не превышает наибольшего из возможных значений и не меньше самого меньшего, — продолжал Василь, жестами руки подтверждая сказанное. — Что же выходит? Вероятность всякого события есть правильная дробь, причем эта вероятность может равняться единице. Если это так, тогда определенное событие происходит при любом результате. В противном случае вероятность может равняться нулю, то есть действие не происходит ни при каких условиях...

— Может, хватит, Василь? Остальное уясним на ходу, — предложил Григорий.

Какими же предусмотрительными были Петр Яковлевич и Козак, послав его в командировку в Киев! Григорий боялся одного: как бы первое впечатление легкости от знакомства с машиной не превратилось в затяжной процесс. Ведь дорогая и сложная техника может стать обычным огромным арифмометром или счетами с молниеносной скоростью вычислений. Если подобное случится, то сколько драгоценного времени пойдет коту под хвост, сколько возможных открытий, догадок, предвидений не будет проанализировано, изучено, подтверждено или отвергнуто! Потеря времени, потеря темпа — самое страшное, самое ощутимое в наши дни, когда во всем мире мысли и прозрения стремительно рвутся к финишным лентам — кто быстрей?

— Хорошо, — кивнул Василь. — Где ваши задачки? Сейчас мы из них блинов напечем.

Если передать алгоритм, выработанный Василем и Олияром, обычным, будничным языком, он выглядел бы так.