Росток

Лишиться еды было бы сродни самоубийству, потому весь наш квартет моментально оказался на ногах, а Шант даже приплясывал от нетерпения. Здоровяк давно уже проголодался и мечтал съесть хоть что — нибудь. Даже прикидывал каковы на вкус могут быть крысы, пока мы бегали по улицам их вылавливая.

Отправились в стоящий неподалеку большой дом. Как объяснил по дороге Янец, здание администрации не предназначено для промывки и обеда. Сугубо рабочее оно. Зато в этом доме имелось все потребное. Там мы и встретили наш отряд. Поредевший слегка. На зачистке города двоих покусали и теперь они в местном лазарете отлежмваются.

Отмылись мы в небольшой душевой, переоделись в выданные шмотки и вслед за Янецом потащились в столовую. Все это время, пока мы приводили себя в порядок дядька Янец, как он разрешил мне себя называть, засыпал меня вопросами. Спрашивал про все, причем в разнобой. То про жизнь мою в поселке спросит, то про винтовки. Всю голову задурил, но я тоже не стеснялся и задавал вопросы в ответ, получая на них очень обстоятельные ответы. Мне, если честно, даже есть уже не так сильно хотелось. Градоуправитель был настоящим кладезем информации, которую я бы не достал нигде.

— Ну ладно, ладно успеем мы поговорить с тобой, — улыбнулся он мне, открывая перед нами широкую дверь.

В нос ворвался запах еды. Нас уже ждали за столом все остальные выжившие бойцы. Нам замахали руками, приглашая присоединяться.

— А как же остальные горожане? — спросил я градоупровителя, оглядывая этот пир.

— Они разберутся с последствиями без нас. Указания я уже раздал. Садитесь.

Когда мы расселись по своим импровизированным стульям, сделанным из каких — то коробок и прочих подручных вещей, Янец поднялся со своего места, подняв стакан:

— Помянем, — сухо проговорил он.

Все разговоры тут же смолкли, погружая комнату в тишину. Помолчали.

— Они ушли, защищая других. Пусть успокоятся с миром, — добавил градоуправитель.

Все выпили. Я тоже поднес свой стакан к носу. В моем стакане оказался простой отвар. Ну и хорошо.

— Праздновать послезавтра будем, — продолжил говорить Янец, дождавшись, когда все рассядутся по своим местам. Он посмотрел на Бориса: — Вы тоже обязательно должны быть на празднике. Мы, ведь, теперь не просто соседи, а, можно, сказать одна семья. Вы пришли нам на помощь тогда, когда нам больше всего это было нужно. Спасибо.

— Да чего уж, — слегка замялся наш усач, — разве можно товарищей в беде бросить?

— Кабы все так думали, — покачал головой Янец и добавил, — все бы в мире жили.

Дальше все молчали, стуча ложками о свои миски. Я раздумывал о сказанном.

Верно дядька говорит. Все это дурацкие склоки и делёжка, они только разобщают человечество. Мало того, что загнали себя под землю, так, ведь, продолжаем собачиться. В памяти всплыли картины увиденного и я прижмурился, отгоняя от себя образы разрушений. Слишком яркие они были, слишком болезненно впивались в нутро, раздирая его осколками прошлого.

Расправились с едой практически в молчании, только Борис с градоуправителем обсуждали что — то тихо.

После еды отправились отдать дань уважения погибшим. Тела уже завернули в погребальные ткани и подготовили все для захоронения. Янец сказал несколько слов и обряд начался.

— Ждём вас на празднике, мелкота, — улыбнулся Шант, стукнув кулаком мне в плечо. — Невздумвйте не прийти.

— Обязательно придем, — заверил его Витька, поудобнее перевешивая ружье.

Мы тепло распрощались с провожающими и потянулись в свою деревню. Устали очень, потому последние метры пути давались нам совсем тяжело. На посту охраны мы изрядного шороху навели. Почтовые аж попрятались вначале. Оказалось, что ждали они нас только завтра.

— Раньше управились, — коротко ответил Борис на посыпавшиеся вопросы.

Мы отправились сразу в свой домик. Хоть руки у меня и чесались применить новые знания, но я слишком устал. Даже голова разболелась от количества информации. Оно же как получилось. Ответы Янеца служили, своего рода, ключами, открывающими в моей голове целые пласты информации. Ее было столько, что я даже в пространстве начал теряться. Хорошо, что это было за едой и моего состояния никто не заметил. Потому, сейчас требовалось все это переварить. Я уже давно убедился, что для этого нет ничего лучше чем сон. Во сне оно само как — то по полочкам расставлялось, как книжки в библиотеке у тети Насти.

Утром я продрал глаза, глянул на спящего Витьку и аккуратно, чтобы его не разбудить, пошел умываться. Странные были ощущения у меня. Вроде как, я это не я. Мысли в голове бродили слишком взрослые что — ли. Пока приводил себя в порядок, вдруг, понял, что Птича, ещё вчера с волнением смотревшегося в небольшой осколок зеркала, больше нет. Внешность та же, а вот взгляд совсем другой. Поморщившись, отмахнулся от новой версии себя и пошел Витька будить.

— Вставай, давай, лежебока, — легонько толкнул ногой ворочающегося друга, — завтрак проспишь.

— Так тренировка ещё, — пробурчал голос из под одеяла.

— Отменил вчера Борис. Не помнишь что — ли? И так вчера натренировались на неделю вперёд.