Ростом с гору Вашингтон

Штаты, — это делал и Картер. Люди Рейгана пытаются превратить события в Сальвадоре, в Никарагуа в международную конфронтацию. Кроме того, сейчас США прилагают огромные усилия к тому, чтобы заставить Европу, Японию и другие. державы воспринять систему международной напряженности, в которой они будут подчинены американской мощи.

Это заставило Белый дом разработать новую стратегию, с тем чтобы оправдать такие программы, которые означают понижение зарплаты и уровня потребления, непроизводительную расточительность ресурсов, повышение прибылей для крупной промышленности. Единственный способ — это вести войну или готовиться к войне. Это классический путь: Белый дом надеется, что в условиях международной конфронтации милитаристской пропаганде удастся внушить людям, страдающим от экономической политики администрации, что существует жизненная необходимость поддерживать ее курс.

Выступление Рейгана перед евангелистами в Орландо стало своего рода командой американской пропагандистской машине. Президент объявил свой внешнеполитический курс «борьбой между добром и злом, между справедливостью и несправедливостью». Советский Союз, утверждал он, есть «зло в современном мире». А коли так, заявил президент, то «по велению святого писания и Иисуса Христа мы должны противиться ему всеми силами».

«Такая концепция «холодной войны», — писал профессор Нью-Йоркского университета Артур Шлезингер, — исключает даже саму мысль о примирении или компромиссе, она исключает идею сосуществования, ибо как можно идти на компромисс или сосуществовать со злом? Она не предлагает никакой другой перспективы, кроме противодействия «всеми силами» и войны до последнего вздоха, она зовет истинных верующих на «джихад» (священную войну), крестовый поход с целью истребления неверных. Такой подход к делам человечества всегда выглядел довольно экстремистским. Он представляется абсолютно неперспективным в эпоху ядерного оружия».

Определяя «холодную войну» как «священную войну», Рейган проводит конечный рубеж в мире как рубеж между теми, кто отвергает бога, и теми, кто ему поклоняется, между «дурными» по своей сути и «хорошими людьми», то есть между атеизмом и религией.

«Можно ненавидеть коммунизм, не поклоняясь при этом рейгановскому богу и даже вообще не веря в никакого бога, — пишет А. Шлезингер, — но зачем же шантажировать неверующих, как бы сильно они ни заблуждались? Не лучше ли было бы завоевать и их на нашу сторону? Ведь в конце концов даже в Соединенных Штатах агностики и атеисты пока еще не считаются гражданами второго сорта, по крайней мере согласно конституции».

Стоп. Тут буржуазный историк преднамеренно лукавит, религиозность в значительной степени определяет отношение к человеку в американском обществе. Еще президент Д. Эйзенхауэр говорил, что «признание высшего бытия есть первое и главнейшее выражение американизма» и что «без веры в бога не может существовать ни американская форма правления, ни американский образ жизни».

В реальной жизни подобный подход имеет и свою оборотную сторону. Атеистическое мировоззрение расценивается как опасная форма «инакомыслия». Поэтому согласно законодательству, принятому в некоторых штатах, свидетельские показания атеистов не принимаются судами в расчет. Отказ людей от религиозной присяги нередко лишает их возможности занимать должности в государственных учреждениях. А конституция штата Делавэр, например, обязывает всех граждан участвовать в публичных богослужениях. В 16 штатах выступления против религии караются штрафом от 30 до 1000 долларов либо тюремным заключением на срок до трех лет.

В конституциях 42 штатов содержатся обращения к богу, законы 16 штатов квалифицируют богохульство как уголовное преступление.

В 1871 году в конституцию США была включена поправка, гласящая: «Конгресс не должен издавать законов, устанавливающих какую-либо религию или запрещающих ее свободное исповедание». Но еще со времен отцов — основателей Соединенных Штатов, говоря о свободе взглядов в вопросах религии, подразумевалась свобода совести как право на свободу выбора религии, религиозный плюрализм, а не как возможность выбора между религией и атеизмом. «…Буржуазная «свобода совести», — отмечал К. Маркс в «Критике Готской программы», — не представляет собой ничего большего, как терпимость ко всем возможным видам религиозной свободы совести…»[5]

Вашингтонская администрация соединила нетерпимость к атеизму с термоядерным маккартизмом. Политики, которые тешат себя иллюзией, что им присуще право проповедовать «абсолютную истину», вполне способны с чистой совестью преследовать за «ересь» и подавлять «инакомыслие», даже если для этого надо взорвать весь земной шар.