Ростов-папа. История преступности Юга России

Тогда же по России прокатилась непонятная волна отравлений. Глава столичной полиции Иван Путилин вспоминал, как в эти годы отравила богатого старого откупщика Никифорова его молодая супруга Федосья Тимофеевна. Как несовершеннолетнюю наследницу крупного купеческого состояния (около 300 тысяч) Наталью Приселову дядюшка-опекун травил крайне оригинальным и неизвестным дотоле в России способом — помещенной в букет сухих цветов свежей индийской лилией lilium indium. Ее пыльца медленно, но верно поражает дыхательные пути и может даже свести в могилу.

А ведь именно из Индии в основном поставлялись образцы товаров модистки Махт, и как раз индийская посылка помогла ее разоблачить.

Великую отравительницу подвела случайность — алчность нанятой ею старухи, предтечи Шуры Балаганова.

Получая от Эммы достаточную сумму за услуги (в этом нет сомнений, осторожная тиролька никогда не была скрягой), нищая старуха не удержалась и стянула на Старом базаре ридикюль у зазевавшейся хабалки. Та подняла крик. Лапищами расшвыряла народ и мертвой хваткой вцепилась в убогую. Городовой знал старуху — она примелькалась на базаре, — хотел отпустить ее с тумаками. Но хабалка требовала обыска. Каково же было удивление городового, когда в перекошенной халабуде старухи обнаружились странные пакеты с иноземными надписями.

Городовой струхнул, послал за приставом. Злющий пристав 2-го участка есаул Иван Попов, которого оторвали от обеда, хотел было с ходу наорать на тупицу городового, но, увидев находку, поостерегся. Мало ли что.

Пакеты забрали в участок вместе с нищенкой, разыгрывающей паралич. Там развернули пакеты, из них выпали какие-то завернутые в бумагу пахучие порошки. Пригласили полицейского врача, тот понюхал, посмотрел в лупу, затем выгнал всех из комнаты и объявил, что в пакетах особо опасные яды.

Старуху привели в чувство, прижали как следует, и та созналась, что с пакетами на почту ее посылает модистка Махт. Полицмейстер войсковой старшина Николай Лазарев сообразил, что наконец у него в руках оказалась важная фигура. То ли социалистка, то ли анархистка, то ли вообще опасная персона. Он распорядился установить наблюдение за модной мастерской, а почтмейстера обязал перлюстрировать корреспонденцию иностранки и вскрывать в присутствии полиции и медиков приходящие в ее адрес посылки. Само собой негласно.

Вскоре на имя фрау Махт пришла посылка из Калькутты. Лазарев лично примчался на почтамт. Опытный полицейский врач в перчатках аккуратно взломал ящичек и развернул плотную бумагу. Внутри был заботливо упакованный деревянный горшочек-калебас. В нем находилось порядка 5 фунтов (примерно 2,3 кг) побегов какого-то растения с белыми цветочками, покрытых нежной корочкой. Внимательно осмотрев его, врач уверенно констатировал — Strychnos toxifera, стрихнос ядоносный, известный как сырье для изготовления яда кураре. Схожие цветы преподносились девице Приселовой, о чем писал сыщик Путилин. То есть мы вполне можем предположить, что описанный «гением русского сыска» случай — как раз дело заботливых ботаническо-фармацевтических рук Эммы Биккер, выполнившей из Ростова заказ подмосковного дядюшки-опекуна.

У полиции появился веский повод наведаться с обыском к самой модистке. Но фрау Махт, узнав о задержании нищенки, не собиралась дожидаться полиции. Все самое ценное было у нее под рукой, и она вновь исчезла без следа. Докладывать начальству было нечего, и полицмейстер Ростова распорядился огласке дело не предавать.

Лишь через два месяца Эмму Биккер задержали на австрийской границе, опознав ее по полицейским ориентировкам, много лет хранившимся у пограничников.

Следствие по делу международной отравительницы затянулось надолго — ведь, по сути, Биккер лично никого не убивала. Она лишь изготавливала различные яды на заказ; следователи спорили бесконечно, какую статью ей вменить. Но предполагается, что из императорского Хофбурга последовал вполне недвусмысленный намек, и в 1901 году суд наконец вынес жесткий вердикт: пожизненное заключение.

Для женщины это было немыслимое наказание. Такие сроки в двуединой империи получали разве что участники убийства эрцгерцога Франца Фердинанда, анархист Луиджи Лукени, убивший напильником в Женеве в 1898 году мать злополучного Рудольфа императрицу Елизавету Баварскую, и особо опасные политические и уголовные преступники.

Но Эмму Биккер решено было наказать именно так. Да еще и после тайного суда, не предававшегося огласке. Видимо, императорскому двору было что скрывать.

Местом пребывания Биккер определили центральную уголовную тюрьму Вены — чтобы она оставалась под контролем.

Надо полагать, условия там были еще те. Заключенная выдержала в застенках лишь 7 лет. Осенью 1908 года она получила передачу с вещами от некоей дамы. Циничная охрана прощупала женское белье, погоготала над ним и отдала сиделице. А когда утром охрана осматривала камеру, Эмма Биккер была обнаружена мертвой. В белье оказался тщательно зашит яд, изготовленный по ее же рецепту. Кто его изготовил, кто унаследовал мастерство зловещей Эммы — осталось неизвестным.