Ростов-папа. История преступности Юга России

В «тортуге» очень скромненько перебивался с хлеба на квас достаточно молодой, но уже легендарный вор Алексей Черепанцев по кличке Манджура. Еще 18-летним недорослем в 1901 году Лешка, окончивший местную «воровскую академию», работал в Ростове исключительно «фотографом» (специалистом по кражам золотых часов с цепочками). Попался, был нещадно бит и выслан «за Бугры». После освобождения остался на Дальнем Востоке. Долгое время жил в Маньчжурии и Японии (откуда и его «погоняло»), ушел от воровства и возглавлял шайку китайцев-налетчиков, промышлявших грабежами в Харбине и на КВЖД. Прекрасно владел китайским и японским языками. После окончания Русско-японской войны, когда Маньчжурия оказалась забита вооруженными людьми, вернулся в родной Ростов с полными карманами денег. Манджура содержал несколько притонов, на него работал ряд воровских шаек (в том числе форточников-малолеток из родной «академии»). Но Лешке хватило ума не отсвечивать и купить скромненький домик на Богатяновке, одеваясь чуть ли не оборванцем.

Однако еще с китайских времен Манджура так и не смог перебороть в себе тайную страсть — к карточным играм. В тайных притонах дивились, как ханыга в лохмотьях запросто проигрывал тут от нескольких сотен до тысячи рублей зараз. На том он и погорел при облаве 10 апреля 1906 года, отчаянно рубясь в модную железку в притоне на Никольской.

Гордостью Богатяновки были знаменитый домушник Василий Кувардин, обставлявший свои акции с театральным искусством, и городушник-аристократ Владимир Богданов, настоящий наследник Соньки Золотой Ручки, промышлявший по разработанной ею схеме кражи «гутен морген».

Специализация местной публики наложила отпечаток на богатяновскую архитектуру. Крытые камышом землянки уступили место саманным хаткам, те, в свою очередь, глинобитным домам. А когда окраина разрослась так, что не могла уже вмещать всех желающих, здесь начали строить доходные дома с подвалами. В диком и без того поселении дома строились впритык, максимально запутывая не только пришлых, но и местных.

До сих пор в этом районе прекрасно сохранились домовладения с внутренними двориками, у которых, кроме парадного входа с надежной решеткой, были еще 4–5 выходов на соседнюю улицу, в проулки, на крыши соседних домов ниже по косогору и т. п. Нежданная полицейская облава не смогла бы застать обитателей врасплох: у них всегда было время раствориться в богатяновских лабиринтах.

Внутренние дворики строились настолько запутанно для непосвященных (не стоит забывать про наличие летних кухонь, сараев, подвалов, ледников, ретирадных помещений, загонов для домашних животных, потаенных складов, причудливых внешних лестниц), что даже до сих пор входящие туда часто попадают впросак, чувствуя себя потенциальной жертвой ростовского минотавра.

Участник Всероссийской переписи населения 1897 года писал об этих местах: «Пунктом моих наблюдений служила та окраина нашего города, которая известна под именем Богатого источника… Как счетчику, мне для ознакомления со своим счетным участком пришлось предварительно обойти его кругом, — и тогда-то меня прежде всего поразило отсутствие всякого благоустройства. По горам и долам разбросаны лачуги и конуры, то открытые и доступные, то совершенно неприступные. Подчас приходилось натыкаться на такие места, где нельзя было и подозревать человеческого жилья: не то курятник, не то таинственное подземелье, не то собачья конура, примыкающая к убогому жилищу. Улиц здесь нет, а то, что называется улицей, является уж очень мизерным и, можно сказать, абстрактным. Дворов местами здесь тоже нет, а если где и существуют они, то представляют собою тесные и душные клетки. Здесь каждый из домохозяев ограждается от своих соседей, боясь не только за свое имущество, но и за собственную шкуру. Средствами ограждения не всегда служат заборы, как это бывает в благоустроенных частях города, проточные канавы, естественные овраги, курганчики, вбитые в землю колы… О тротуарах здесь, конечно, не может быть и речи, раз нет упорядоченных, строго урегулированных улиц и правильно отведенных дворов…»

Не то что переписать — составить более-менее сносный план этого района оказалось делом непосильным.

В местной газете в апреле 1911 года, например, было напечатано такое письмо в редакцию:

«Самым точным образом доказано, что эпидемические заболевания, из года в год повторяющиеся, имеют свои гнезда на Богатом источнике, где антисанитария, благодаря отсутствию мостовых и правильно устроенных стоков, процветает в самых широких размахах и вносит свою заразу в водоносные источники родниковой воды, являющиеся предметом первой необходимости для всего города.

Жители бесконечно вопили, что с наступлением первых признаков осени они совершенно отрезаны от всего мира, благодаря невылазной грязи, вплоть до жарких дней мая».