Ростов-папа. История преступности Юга России

Другую версию озвучил ветеран уголовного розыска Ростова Амир Сабитов, автор ряда исследований по истории ДОУР. Соглашаясь с тем, что Невойт (именно так звучит его польская фамилия) действительно был выходцем из криминального мира Ростова по кличке Косой, исследователь уверяет, что тот отказался от своего преступного прошлого (вспоминается нашумевшая история с ростовским «Обществом бывших уголовных») и вполне логично пошел служить в Красную армию. Ибо обратного пути в «тортугу» после октябрьского переворота для него уже не было. Именно прошлое Невойта и его опыт помогли «расстриге» сначала набрать в угро людей, которых он лично знал еще по прошлой жизни, а затем применить свои знания в выявлении особо опасных бандитов и налетчиков.

Подчеркнем, на счету Невойта ликвидация как раз особо опасных банд, а не погоня за мелкими жульманами и крадунами. То есть Косой в первую очередь сосредоточился на борьбе с конкурентами богатяновской «тортуги», которые, кстати, представляли реальную опасность и для советских властей. Отметим, что личной выгоды сыскарь с этого не имел, иначе она непременно всплыла бы в ходе дальнейшего разбирательства. Так же как никаких данных о его работе на «тортугу» тоже не было, иначе его процесс был бы столь же громким, как и суд над его предшественником Цукановым. Наиболее вероятно, что стороны вновь смогли найти компромисс: «советский Видок» занимался своим прямым делом, ликвидируя наиболее отмороженных головорезов Ростова, а воровская Богатяновка за относительную гарантию неприкосновенности своих сдавала ему представителей бандитской Нахичевани.

По версии Амира Сабитова, во время ликвидации вооруженного налета на квартиру на Дмитриевской Невойт в жаркой схватке лично застрелил двоих грабителей. За что получил благодарность от начальника областной милиции. Однако выяснилось, что одним из налетчиков оказался секретный сотрудник ЧК, внедренный в банду. После чего ДонЧК ухватилась за возможность дискредитации милиции и вдруг обнаружила криминальное прошлое Невойта и его польское происхождение, которое в ходе советско-польской войны 1920 года априори считалось подозрительным. Одним из доказательств вины Невойта исследователь считает перехваченную от него маляву на волю из Богатяновского централа, куда его поместили под арест на время следствия. В ней тот вроде бы просит бывших коллег поспособствовать его освобождению.

Тем не менее и в изложении Амира Сабитова дальнейшая судьба Невойта остается невыясненной.

Здесь представляет особый интерес ссылка на роль ЧК в деле Невойта.

Исследователь Николай Пуховский в своей монографии «Проблема взаимоотношений донских органов госбезопасности и партийных структур в 1920–1921 годах» подчеркивает, что между партийными органами и ЧК существовало открытое противостояние, связанное с желанием местных партбоссов взять под контроль донской филиал ведомства Феликса Дзержинского. Донком и Донисполком открыто вмешивались в деятельность чекистов, проводя своих людей в коллегию ДонЧК (председателя Донревтрибунала Кацафа). С другой стороны, партбоссы, ссылаясь на партийную дисциплину, требовали от них освобождать того или иного провинившегося функционера (например, секретаря Окрисполкома Стрельченко). Кроме того, партийные органы добились удаления из Ростова главы ЧК Василия Савинова, а затем и его коллеги Михаила Бурова. При этом как раз партийцы обвиняли ДонЧК в сепаратизме, требуя провести чистку в своих рядах.

Естественно, что ДонЧК сопротивлялась и всячески старалась насолить товарищам «партейным», вытаскивая компромат на того или иного приближенного к Донкому, ДИК или ревкому. В 1920 году начальники Донской милиции менялись чуть ли не ежемесячно.

Вероятнее всего, Станислав Невойт, как пользующийся особой благосклонностью местных властей за эффективную работу, пал жертвой этой мясорубки. Ибо его криминальное прошлое, тем более смытое безупречной службой в РККА, при богатом тюремном и уголовном опыте целых наркомов и главкомов вряд ли стало бы препятствием для работы эффективного сыскаря в глазах неглупого начальства.

Наиболее вероятно, что загнать Невойта в мясорубку сумел пермяк Павел Малков, лишь несколько месяцев (с августа по декабрь 1920 года) продержавшийся в кресле главы ДонЧК. Как утверждает Николай Пуховский, он «ввиду своего кратковременного пребывания в должности даже не упоминается в немногочисленных публикациях, посвященных истории донских спецслужб».

Не исключено, что партийцы разменяли Невойта на Малкова, согласившись на снятие сыскаря в обмен на удаление чекиста полномочным представителем ВЧК на Кавказе. Показательно, что обоих начисто вычеркнули из истории правоохранительных органов, следов их службы невозможно найти даже в архивах. Оно и немудрено — кого из товарищей милицейских порадует тот факт, что уголовный розыск на Дону создавал бывший ростовский вор.