Рот, полный языков

Загадочное существо, не знающее разницы между днём и но­чью, продолжает свой акробатический танец. По-видимому, Про­тей вообще не нуждается в отдыхе: искусственные клеточные резервуары, сочащиеся избытком энергии, дают ему возможность сутки напролёт извиваться в дразнящем чувственном танце, вы­брасывая и втягивая ветвистые плети шелковистых щупалец.

С трудом оторвав взгляд от извращённо соблазнительной иг­ры форм феерического создания, запертого в своём полипотенци­альном царстве, Керри протягивает руку к лабораторному столу с аккуратно разложенными инструментами. Зажав между большим и указательным пальцем тонкий скальпель, она вводит руку в гибкую металлическую манжету перчатки манипулятора. Просунув лезвие как можно дальше внутрь пальца из толстой резины, с силой нажимает. Блестящий кончик лезвия показывается из пер­чатки по ту сторону стекла, и контрольной панели начинает ми­гать красная сигнальная лампочка, предупреждая о разгерметиза­ции камеры. Керри несколько раз поворачивает скальпель, уве­личивая дыру, потом вытаскивает его и бросает на пол. Уверенно вставляет руку в перчатку. Раздаётся тихое жужжание - перчатка оживает, сопровождая и облегчая движения руки. Откинув крыш­ку контейнера-аквариума, Керри решительно окунает распоротый резиновый палец в его содержимое.

Отреагировав с готовностью и чуткостью опытного любовни­ка, фантастическое существо с невероятной скоростью втягивает­ся в прорез, словно тонкая кружевная шаль в обручальное кольцо. Не успевает Керри выдернуть руку, как живая слизистая масса проникает под рукав и, мгновенно распространившись до самого плеча, разливается по телу. Отшатнувшись от стекла, Керри от­ступает на несколько шагов. Пустая перчатка бессильно обвисает под затихающее жужжание сервомоторов. В лаборатории насту­пает тишина.

Широкий блестящий отросток нежно-кораллового оттенка по­является из выреза жакета, слегка отклонившись назад и покачи­ваясь, точно кобра перед броском. В тот же самый момент Керри в ужасе вскрикивает, прикрывая руками промежность. Щупальце тут же находит цель, и бесконечный поток биомассы, словно обращая во времени известный трюк фокусника, начинает вливаться в глотку женщины, распирая её и выдавливаясь наружу тонкими струйками из глаз, ушей и ноздрей. Керри падает навзничь, её лицо, покрытое золотисто-пурпурной плёнкой, искажается странной гримасой.

С этого момента начинается перевоплощение, претворение плоти нечто большее, чем плоть, полипотенциализация сущности. Керри Хэкетт никогда уже не будет прежней.

Одежда медленно растворяется, будто разъедаемая изнутри кислотой. Новая, уже не человеческая, гиперпористая кожа жадно впитывает взвесь органических молекул. Отвергнутые металлические застёжки со звоном падают на кафельный пол. Цепочка на шее лопается и соскальзывает, образуя золотистый островок, похожий на пятно солнечного света в тропических джунглях.

Теперь полностью обнажённая, Керри лежит совершенно неподвижно, не сознавая течения времени, погрузившись в вечность. Потом её тело, от головы до пяток, начинает сотрясаться в судорогах и медленно оседает, как проколотый воздушный шар, растекаясь по полу аморфной массой. Короткие чёрные волосы втягиваются внутрь, черты лица разглаживаются и исчезают, то же происходит и с грудью. Руки, ноги, голова сливаются с телом, образуя подобие мягкого яйцевидного кокона, по которому время от времени пробегают разноцветные переливающиеся волны. Так проходит больше часа. Лабораторный кондиционер работает с полной нагрузкой, пытаясь нейтрализовать поток метаболического тепла, исходящий от протоплазменной личинки.

На следующей стадии превращения картина пульсации кокона усложняется: волны делятся, сталкиваются и вновь разбегаются - кажется, что внутренний каркас, обтянутый кожей, вибрирует сразу во многих местах. Перепрограммирование завершается, начинается морфогенез. Первыми появляются пальцы, нежные, розовые, с изящными, уже окрашенными ногтями зеленовато-перламутрового оттенка, потом руки и ноги, на которых проступают мышцы и сухожилия. Поверхность тела постепенно обретает структуру, восстанавливая все детали, вплоть до струйки менструальной крови. Пупок, очертания рёбер, груди, увенчанные сосками, голова, волосы, уши... Последними восстанавливается индивидуальное сочетание лицевых костей, мышц и хрящей.

Черты лица Керри медленно прорастают изнутри, подобно изо­бражению из тысяч микроскопических штырьков в детском кон­структоре.

Сияющая гладкой матовой кожей, совершенная до последнего волоска, обнажённая Кэрри Хэкетт лежит, глубоко дыша, на хо­лодном кафельном полу лаборатории. Лишь одна деталь отличает её новую телесную оболочку от прежней. На безупречном лице нет никаких следов родимого пятна - оно стёрто, как старый ма­кияж.