Рота особого назначения. Подводные диверсанты Сталина

– Земли, которые передал переселенцем Альберто, были абсолютно безжизненны, и жить жителям общины было практически негде. Переселенцы рыли землянки, выкладывали на дно теплые вещи и старались пережить холодную зиму, которая была в тринадцатом году. С началом весны начались полевые работы и строительство домов, в одном из которых я живу! – гордо заявила Мария Ивановна.

– Хотелось бы посмотреть на ваш дом, – негромко заявил Федоров.

– Я приглашаю неделю пожить у меня! – сразу предложила женщина, внимательно посмотрев на Соколова.

Благодарно кивнув, Соколов попросил:

– Вы так интересно рассказываете! Не соблаговолите ли продолжить?

«Какие нежности при нашей бедности! Какими высокими словами вы пуляете, товарищ капитан второго ранга! Явно в вашем роду были дворяне!» – мысленно обратился Федоров к своему боссу, естественно, вслух не сказав ни слова.

– На второй год люди надеялись на хороший урожай, но все съела саранча! И посадки, и фруктовые деревья! Если бы не наш наставник[105], то неизвестно, что было бы с общиной! – всплеснула руками женщина. – Мы привезли с собой подсолнечник и научили местных добывать мед! В тысяча девятьсот четырнадцатом году в Сан-Хавьере была открыта школа, где детей учили русскому и испанскому языкам. У нас живет замечательный врач Василий Венустов, который бесплатно лечит всех людей! Я обязательно его познакомлю с вами. Мы недавно создали Славянский молодежный центр[106], где учат не только русскому и испанскому языкам, но и русской истории.

Выехав на перекресток, автобус остановился, и из него стали выгружаться пассажиры, с хохотом и криками вытаскивая вещи и не обращая никакого внимания на троицу русских пассажиров, которые увлеченно говорили на русском языке в конце автобуса.

– Здесь дорога разделяется на две: одна идет на Фрай-Бентос[107], а другая, куда мы и едем, – на Сан-Хавьер, – пояснила женщина, поворачивая голову вправо и влево.

– Какие города рядом с Сан-Хавьером? – спросил Федоров, смотря, как Соколов, выскочив из автобуса, рванул к одиноко стоявшей ободранной телефонной будке.

– Соседние большие города Фрай-Бентос и Пайсанду[108], – быстро ответила Мария Ивановна, снова вытягивая голову в правую сторону.

– Вы сядьте посвободнее! Откиньтесь на спинку сиденья и расслабьтесь, – предложил Федоров, смотря, как в автобус входят всего три пассажира, а Соколов все стоит в телефонной будке и говорит.

Автобус дал два длинных сигнала, показывая, что пассажиру пора заходить внутрь.

Наконец Соколов повесил трубку и бегом бросился к автобусу.

Заскочив внутрь автобуса, Соколов остановился около водителя и что-то быстро сказал.

Водитель оглушительно захохотал и тронул автобус с места.

Две остановки, и через полтора часа автобус въехал в поселок, застроенный деревянными домами в чисто русском стиле.

– Как будто мы попали в какую-то русскую глубинку! – восхитился Федоров, выходя из автобуса.

– Мне тоже Сан-Хавьер напоминает русский поселок на Аляске, – пришел на помощь Соколов, удостоившись укоризненного взгляда Федорова.

Деревянный дом учительницы стоял на отшибе и состоял из двух комнат, в одну из которых и были поселены беглецы.

– Сейчас я протоплю печь и вас покормлю, – пообещала Мария Ивановна, скрываясь за большой русской печью с лежанкой.

– У нас есть бекон и шоколад, – предложил Федоров, присаживаясь на узкую кровать, аккуратно застеленную пуховым одеялом, с горкой подушек.

Около окна стоял письменный стол, на котором лежали две стопки тетрадей.

Буквально через пять минут, едва Федоров и Соколов переоделись, в печи загудело пламя и вкусно запахло домашней едой.

Соколов зябко передернул плечами, что не скрылось от незаметно вошедшей Марии Ивановны.

– Вашему старшему товарищу лучше сегодня лечь спать на печи. Он прямо весь горит! – уверенным тоном заявила женщина, прикладывая ладонь ко лбу Соколова.

– Что-то меня морозит, – согласился Соколов, зябко передергивая плечами.

– Тогда попьем чая и ложитесь спать на печи, – окончательно решила женщина, выходя из комнаты.

Глава двадцать восьмая. Первый день в русском городе Уругвая. Болезнь Соколова. Строительство бани

На следующее утро Соколов не только не смог подняться, а даже открыть глаза.

Он метался по лежанке на печи и что-то говорил сразу на нескольких языках.

Федоров, вставший рано, увидел в конце двора большую кучу ошкуренных бревен, лежавших под навесом, и предложил:

– Давайте построим из бревен баню!

– Я давно хотела, но когда муж уехал на заработки, то делать некому стало, – печально выдала Мария Ивановна, утром оказавшаяся, мягко говоря, несколько постарше.

– Сейчас закончим завтрак и начну делать баню, – уверенно заявил Федоров, придвигая к себе чашку на блюдечке.

– Фундамент уже сделан из лиственницы, только осталось стены поднять, – радостно заявила Мария Ивановна.

– И печь выложить, – добавил Федоров, прикидывая, что будет строить баню до выздоровления Соколова, тем более что без босса он все равно не знал, что делать дальше.