Ротмистр Гордеев 2

Тварь называет имя, и я не верю своим ушам.

— Неужели до нас снизошёл сам командующий 2-й японской армией генерал Оку Ясуката?

Демон кивает, а я чувствую себя польщённым. А хорошо видать прижали мы хвост японцам, что обо мне решил позаботиться целый генерал…

И, что совсем интересно — демон был личным слугой Ясуката, то есть по сути лицом штатским.

— И много ещё впереди твоих ловушек?

Тварь мнётся, не желая развивать тему.

— Лукашин…

— Сделаем, вашбродь! — Характерник находит очередное уязвимое место демона.

— Только здесь. У меня было мало времени, я не успел толком подготовиться, — жалуется японец.

— Ну прости, — усмехаюсь я. — В другой раз… Хотя нет, другого раза у тебя не будет. Пока не переводи этого, Тимофей. Хочу ещё кое-что вызнать у демона.

Говорю, улыбаясь — демон хоть и не знает русского, но по тону может почувствовать надвигающийся кирдык. И что он способен выкинуть, когда прижмут к стенке, а вернее — поставят к ней, — загадка, ответ на которую не больно мне и нужен.

Выясняются неприятные новости — впереди нас ждут и прям-таки хотят как ту Ларису Ивановну.

Мы успели стать притчей во языцех, за наши головы назначена награда. Ну и целая очередь желающих поквитаться. Без этого тоже никак.

Заставляю нарисовать примерный план расположения частей. Художник из демона так себе, но, высунув от усердия язык, начинает чертить палочкой на песке какие-то закорючки и снабжать каждую из них комментарием.

Я мрачнею. Короткого прямого рывка, на который я возлагал большие надежды, не получится — опять придётся как всем нормальным героям кривулять и петлять. Что ещё хуже — впереди пасётся вражеская кавалерия в количестве двух эскадронов, уйти от конницу не получится — быстро догонят и начнут махать своим «катанами», нагоняя сквозняк.

Попутно выясняется способ постановки «минных» заграждений демоном — физиологически процесс напоминает усеивание окрестности коровьими лепёшками. Не скажу, что эта информация улучшает аппетит. Тем более у меня двое погибших, ещё пятеро, включая меня, получили химические ожоги. Ладно, хоть не сильные.

Выпотрошив демона как следует, заставляю его рыть братскую могилу.

Землю он гребёт не хуже экскаваторе. Мы бы долбились тут час, не меньше, а он управился минут за пятнадцать и даже не вспотел.

— Достаточно!

Осторожно опускаем тела солдат, бросаем по горсти земли, читаем молитву, закапываем и делаем небольшой холмик, в который Лукашин-младший втыкает импровизированный крест.

— Что будете делать с ним? — кивает в сторону демона барон. — Он ведь гражданский…

— Этот гражданский убил наших ребят. Как думаете, какой приговор могут вынести их товарищи? — задаю встречный вопрос я.

Не время и не место разводить политесы. Перед нами нечисть, опасный и коварный враг. Окажись кто-то из нас на его месте, пощады не жди.

— Пассую перед вашей логикой, — быстро соглашается Маннергейм.

Скорее всего, он и без меня склонялся к такой же мысли, но был нужен толчок.

— Тимофей, — делаю знак характернику я.

Тот понимающе кивает., выхватывает шашку… Хек! Голова твари, отрубленная с одного удара, катится с наклона, попадает в ямку и замирает, уставившись пустыми глазами в небо, затянутое облаками.

— Уходим, — командую я.

На душе всё ещё скребут кошки, особенно как вспомнишь пулемётчиков.

Если бы я имел право — остался бы с ними, прикрывать отход отряда, но… я нёс ответственность и за других.

— Карл Густавович, у вас найдётся что-нибудь выпить…

— Я так понимаю, о воде речь не идёт, — хмыкает барон.

— Верно понимаете. Мне немного. Буквально капельку.

— Французский коньяк подойдёт?

Делаю квадратные глаза.

— Шутите?

— Нет, прихватил с собой самую малость. Думал распить с вами при более приятных обстоятельствах, а так…

Он извлекает из недр своего вещмешка маленькую стеклянную бутылочку.

— Настоящий. Купил, когда был в Петербурге.

Перевожу взгляд с Маннергейма на коньяк и обратно.

— Простите, Карл Густавович, я передумал. Давайте в другой раз, как вернёмся к нашим.

— Договорились! Тогда угощение с вас!

— Конечно!

Идём дальше, внезапно откуда-то сзади доносятся крики, чьи-то довольные голоса. И это точно не джапы, каждое второе слово сопровождается нашим русским «мать-перемать».

Кто это может быть⁈ Сердце радостно замирает…

— Жалдырин! Ты! — кидаюсь на командира пулемётной команды, тискаю в объятиях, жму руку.

С ним ещё несколько бойцов, Будённый и… пулемёты, включая трофейные трофейные «гочкисы». Как это они допёрли на себе — ума не приложу.

Что с остальными людьми — спрашивать не надо. То что вернулся Жалдырин и часть его команды — уже действительно чудо, о котором я только мечтал.

— Как ты? — этот простой вопрос вмещает в себя кучу всего.

— Задали мы им жару! Долго ещё нас помнить будут! — зловеще усмехается мореман. — Полторы роты уложили, если не больше. Эх, видели бы вы это, вашбродь! Жаль, патроны быстро кончились, а то б мы до вечера ещё воевали.

От возбуждения его аж трясёт. Понятно, ещё не отошёл от боя.

— Как вам вырваться удалось? — задаю главный вопрос я.