Роуэн из Рина

Роуэн вздрогнул. Не надо об этом думать. Надо идти себе и идти. Нельзя поддаваться страху. Еще шаг…

Карта! Роуэн вынул ее из-за пояса и развернул. Ему было и любопытно, и страшно, но все же он посмотрел на еще одно белое пятно.

На нем было написано:

Здесь все — не то, что видит взор:
Перемешались явь и сон.
Любимых плач умей стерпеть,
Глазам не верь, иначе — смерть,
Веревкой кровь и плоть стянуть.
Пусть дерево укажет путь.

Роуэн замер.

— Карта… — робко сказал он. — Здесь…

К нему тут же поспешил Силач Джон. Подбежали Аллун и Марли. Подошла и Бронден, как обычно что-то ворча. А Вэл осталась сидеть на месте, прислонившись спиной к скале.

— Это стихотворение еще непонятнее предыдущего! — воскликнул Аллун.

— То оказалось для нас очень важным, — сказала Марли. — Значит, и это такое же. — Она прочла его еще раз, нахмурилась и взглянула на Аллуна. — «Любимых плач умей стерпеть…» Похоже, нас снова поджидает опасность.

— Мы с самого начала знали, — сказал Силач Джон, — что весь наш путь будет нелегким. — Он задумчиво почесал затылок.

— Веревкой кровь и плоть стянуть.
Пусть дерево укажет путь.

Сейчас, значит, самое главное — найти правильного вожатого. Нам нужно решить, как мы поступим. Что может значить дерево?

— Дерево твердое, — заметила Марли. — Твердое… гладкое… холодное.

— В нем нет крови, — подхватил Аллун. — Оно ничего не чувствует. Ему не больно.

— Сильное, — добавила Бронден. — Крепкое. Природное. Земное.

— Да, — снова почесал затылок Силач Джон. — Значит, это тот, кто меньше всего поддается чувствам. Тот, кто может не обращать внимания на слезы других. Тот, кто не боится крови. Вот такой человек нас и поведет.

— Ну нет, это не я, — решительно заявил Аллун. — И уж конечно, не Роуэн. И, осмелюсь сказать, не ты, Джон. Ну по крайней мере не сейчас.

Он лукаво взглянул на Роуэна, который тут же отвернулся. Ему не хотелось думать о Силаче Джоне и маме. Ни сейчас, ни вообще никогда.

— Видно, из тех троих, что остались, я подхожу больше всех, — сказала Бронден. — У меня ведь нет семьи, и я никого не люблю. Целыми днями я вожусь с деревом, и мне это нравится. Я верю только тому, что вижу собственными глазами. Значит, я вас и поведу.

На том и порешили.

Через полчаса, поев и хорошо отдохнув, они снова двинулись в путь и пошли на северо-запад, как указывал компас. Тропа исчезла. Бронден очень льстило, что в вожаки выбрали именно ее, и впервые с начала путешествия настроение у нее было превосходным. За ней, погрузившись в странное молчание и еле передвигая ноги, шла Вэл. Потом Аллун и Марли. Потом Роуэн с Силачом Джоном, который опять взвалил на плечи мешок Роуэна, «чтобы было удобнее нести». Когда Бронден объявила привал, все тут же остановились, чтобы срезать мягкие острые веточки деревьев с запахом сосны, которые росли на пути. Бронден рассудила, что из этих веточек выйдут хорошие факелы — ведь все факелы, что у них были, унес с собой Эллис.

Они спускались по склону все ниже и ниже, и вокруг становилось все более сыро. Вместо зеленого ковра под ногами теперь хлюпала грязь.

Аллун принюхался, наморщил нос и недовольно сказал:

— М-да, запашок!

Деревья вокруг них стали совсем другими — тихими и мрачными. От сырых скрюченных стволов прямо по воздуху тянулись белые жирные корни. На коре, точно языки пламени, пылали пятна неизвестных грибов. Грязь становилась все жиже. Из-под башмаков Роуэна разлетались брызги.

Вдруг на землю опустился туман. Бронден нагнулась к компасу, чтобы успеть разглядеть, куда им дальше идти, потому что желтоватая мгла окутала, словно облако, все вокруг. Она, точно пар, вилась вокруг деревьев, шла от топкой жижи и камышовых зарослей, что тянулись по обеим сторонам болота. С каждым мгновением становилось все темнее.

В конце концов они почувствовали себя словно запертыми в каком-то безмолвном и непонятном мире. Мир этот состоял из тумана и грязи. Кроме хлюпанья под ногами, ничего не было слышно. Марево плыло впереди, сзади и по бокам и, казалось, по своей воле меняло очертания и направления, потому что ни одно дуновение ветерка не шевелило листьев деревьев.

Потом Роуэн заметил, что слева от него движется что-то большое и темное. Он приостановился, вглядываясь в волнующуюся, беспокойную, обманчивую дымку и стараясь догадаться, что же это за…

Мальчик невольно вскрикнул. Звездочка! Да, это была она. Тяжело дыша, она еле ворочалась в жиже, которая затягивала ее все глубже и глубже. Туман рассеялся, и он смог увидеть, как она в безумном страхе закатывает глаза и тяжело из стороны в сторону мотает головой, стараясь вырваться из густого вонючего болота.

Не задумываясь, мальчик рванулся к ней, чтобы помочь ей встать, и даже не обратил внимания на удивленный окрик Силача Джона. Он слышал только, как звала его Звездочка, как просила ей помочь.

— Я сейчас, Звездочка! — изо всех сил закричал Роуэн.