Роузуотер. Восстание

– О да, я знаю. Наш тупоголовый мэр, Джек Жак, с утра пораньше объявил Роузуотер независимым. Это были солдаты, не агенты. Их отправили к нам до его выступления, но по ходу дела их приказ изменился. Нас чуть не убили из-за Жака.

– И что это означает для нас? Для меня?

Аминат замирает. Они стоят на обочине дороги и слышат шум армейского грузовика.

– Я думала украсть у них грузовик, но личность армейских водителей проверяет центральная система, так что вырезанный чип тут не поможет. Придется идти пешком, по крайней мере, до тех пор, пока я не смогу связаться со своими коллегами. Своими настоящими коллегами.

– А на какой стороне будут твои настоящие коллеги?

– Не знаю. Мы – агентство. Мы работаем на федеральное правительство. Это делает наше положение неустойчивым; впрочем, твоя ситуация от этого не меняется. Умные люди хотят тебя изучить, вне зависимости от того, кто ими правит.

Они прячутся за живой изгородью, пока грузовик не проезжает мимо.

– Я хочу вернуться в лабораторию. Там мы сможем составить план. Я продолжу вызывать начальницу. – Плечи Аминат на секунду обмякают. – Мне так хочется позвонить своему парню. Для него все это, должно быть, нелегко. Он так пугается.

– Чего?

– Всего. Боюсь, что Кааро – не храбрец. – Лицо Аминат смягчается, и Алисса ловит себя на том, что гадает, был ли человек, стоявший рядом с ней на фотографиях, тем самым Кааро.

– Ты любишь его?

– Да.

– Какой он?

– Я… мне не позволено обсуждать с тобой свою личную жизнь. – Аминат извлекает из волос воображаемую соринку. – Но он замечательный.

Алисса понимает, что должна заговорщически улыбнуться в ответ, и делает это.

– Мне придется избавиться от винтовки, иначе нас заметят или арестуют. Военные скоро догадаются аннулировать охранный сертификат и взорвать ее удаленно.

Аминат извлекает из винтовки магазин и разбирает ее, а затем выбрасывает детали и чип мертвого солдата в разные канализационные решетки и только лазерный прицел прячет в карман. Пройдя по улице, они обнаруживают, что автомобильное течение на дорогах возобновилось. Машину Аминат вместе с остальными оттащили к обочине. Шины у нее сдуты, все окна разбиты. Значит, она не самоуничтожилась.

На перекрестке стоит реанимат – неподвижный, в залитой кровью форме регулировщика, ничего не ждущий. Алисса думает, что было бы лучше, если бы ее переселили в одного из этих бездумных плотских призраков. Движение кажется медленным, словно никому не хочется достигнуть места назначения. Война неизбежна. Нигерия не отпустит свой самый развитый город.

Глава двадцать первая Жак

У Джека болит голова. Он снова властвует в своем кабинете, однако поток сообщений, по сути, блокирует телефонные линии. Дахун что-то говорит ему, и Джек не знает, как давно. Какие-то потоки слов прошли мимо него. Перед ними открыта голокарта Роузуотера.

– Прости, о чем ты говорил? – переспрашивает Джек.

Дахун указывает на красные точки.

– Казармы, расположенные рядом с северным и южным ганглиями, пусты. Мы можем предположить, что солдаты верны правительству Нигерии. Невозможно узнать, все ли они ушли, или кто-то переоделся в гражданское и слился с населением, чтобы заниматься диверсиями и шпионажем.

– Если они не ясновидящие – а это, посмотрим правде в глаза, вполне возможно, – для таких случаев есть протокол. Отступить к границе города и ожидать дальнейших указаний.

– Зачем им отступать? У вас нет другой армии.

– У меня есть Полынь. Они считают, что она нападет, если почует угрозу на территории города. Времени изменить планы у них не было, потому что даже я сам не знал, что провозглашу независимость.

– Простите за паранойю. Я буду исходить из предположения, что в ночи они устанавливали бомбы и перерезали линии электропередачи. Так бывает всегда.

– Как тебе будет удобно, Дахун.

– Что мы будем делать с солдатами?

– Полынь…

– Сэр, Полыни не приходилось этим заниматься с пятьдесят пятого года. Быть может, она больше не воспринимает нигерийскую армию как противника. Быть может, она ударилась в Старую Добрую Религию. Быть может, она отреклась от насилия. Повторяю, простите ебанутого параноика, которому вы платите, чтобы оставаться в живых. Солдаты?

– У нас примерно пятнадцать тысяч заключенных. Они согласятся воевать в обмен на смягчение наказания.

– Необученные. – Голос Дахуна сочится презрением.

– Я бы назвал их недисциплинированными. К насилию они привычны.

– У меня есть пятьсот опытных мужчин и женщин. Нам придется муштровать ваших заключенных.

– Я позвоню начальнице тюрьмы.

– Сколько автоматонов?

– Лора должна знать.

– Как насчет запасов съестного?

– Еда у нас есть.

– На какое время хватит этих запасов, если мы окажемся в блокаде?

– Тебе лучше спросить у Лоры, но полагаю, что на год или два.

– Вам известно, как долго греки осаждали Трою?

Джек пожимает плечами:

– Просто скажи мне.

– Десять лет. Вы прекрасно понимаете, что исход этой войны Нигерия не может оставить на волю случая и не оставит. Будьте готовы к противостоянию, которое продлится поколения.