Роузуотер. Восстание

– Я сформирую оперативную группу. – Впервые в жизни Джек произносит эти слова без иронии. Оперативные группы – это то, что ты формируешь, когда не хочешь, чтобы что-нибудь было сделано.

– Мне нанять контрактников, чтобы усилить наши ряды?

– Да.

Дахун поднимает бровь.

– Это недешево.

– Я уже сказал «да». Продолжай. – В голос Джека закрадывается раздражение.

– Что будем делать с черными точками?

– Говори по-английски. Если не получается – переходи на йоруба. Что еще за черные точки?

Дахун указывает на карту. Три места.

– Три правительственные базы. Я не знаю, что это за места и чем там занимаются, но они существуют.

– Пойдем. – Джеку ничего не известно об этих базах, но он знает, кому о них может быть известно.

Феми улыбается:

– Сколько бы ты ни платил этому парню, господин мэр, этого мало. Дайте мне карту. – Джек проецирует ее с помощью своего полимерного телефона. Феми тыкает в карту пальцем. – Это лаборатория, она вам не угрожает. Там ведется работа по спасению всего человечества, так что я бы на вашем месте ее защищала. Здесь, в Убаре, расположена укрепленная база О45, в которой подземных этажей больше, чем у вас пальцев на руках и ногах. Штурмом вам ее не взять. Окружите ее и следите за ней, если возможно – с помощью кибернаблюдателей. Третье место… я бы от него держалась подальше.

– Почему? Что там?

– Токсичные отходы.

– Что?

– Успокойся. Возьми себя в руки. Подумай. Просто подумай. Во-первых, Полынь исцеляет жителей Роузуотера. Они не болеют подолгу. Разве есть лучшее место для сброса таких веществ? Во-вторых, они – федеральное правительство – хотели знать, может ли пришелец обезвредить эти отходы. По крайней мере, сначала хотели. Пришелец фильтрует воздух, и загрязнение, отравляющее жизнь остальному миру, здесь сведено к минимуму. Это разумное предположение.

– И как долго это…

– С самого начала. Первый сброс был в пятьдесят пятом.

Джек думает о том, какой потенциал это открывает для пропаганды. Он поворачивается, чтобы уйти.

– Постой.

– Что?

– Ты разве не собираешься меня выпустить? Я думала, мы в одной лодке.

– Не собираюсь, потому что ты убийца и ведьма.

– Ты до сих пор из-за этого дуешься? Уж сколько часов прошло.

– Пока.

– Подожди. Позволь мне позвонить моим людям и проинструктировать их. Они без меня пропадут.

– Нет. До свидания.

– Я могу тебе помочь.

Джек уходит.

Он смотрит, как Лора тренируется на установленном в ее кабинете гимнастическом оборудовании, и пересказывает ей всю новую информацию.

– Это интересно, но нам нужно узнать больше. И еще: мне кажется, она что-то скрывает.

– Я уверен, что она что-то скрывает, но это нормально. Я на ее месте поступал бы так же.

Лора переходит к приседаниям.

– Но отдел пропаганды нам нужен. Тут я с вами согласна. Я составлю список кандидатов для вашего одобрения. Дайте мне час.

– Зачем ты вообще упражняешься? – спрашивает Джек.

Лора перестает приседать, поворачивается к нему и поднимает брови.

– Потому что вы мне велели.

– Так это сколько лет назад… Ладно, неважно. Лора, есть ли что-то, о чем ты знаешь, но мне не рассказываешь?

– Не знаю, сэр. Вам известно, что халиф Али, двоюродный брат Пророка, был убит 24 января 661 года, что стало причиной раскола между суннитами и шиитами?

– Я не такие факты имею в виду. Я имею в виду то, что ты скрываешь, чтобы защитить меня от вызовов в суд. Если я о чем-то не знаю, то и показания давать не могу – и тому подобное.

– А почему вы об этом спрашиваете?

– И Дахуну, и Феми известно о Роузуотере такое, чего не знаю я. Мне не нравится это ощущение. Как мне принимать решения, если я не в курсе того, что происходит?

– Сэр, могу я ответить честно?

– Валяй.

– У хороших лидеров есть помощники, которые рассказывают им достаточно, чтобы они могли править, но недостаточно, чтобы их можно было в чем-нибудь обвинить. Я – ваш изоляционный слой, сэр. Не любопытствуйте.

– А если я прикажу рассказать мне все, что ты знаешь о Роузуотере, ты расскажешь?

– Да.

Но все же Джек замечает легкую паузу перед ее ответом. «Мы оба знаем, что я лгу», – говорит эта пауза.

– Один мой мудрый друг однажды задал мне вопрос: в какой момент попавшее в капкан животное осознает, что обречено? В момент, когда ловушка срабатывает и челюсти смыкаются на его лапе? Или когда оно ощущает боль в сокрушенных металлом костях? Или когда чувствует себя преданным, обнаружив, что листья, небрежно разбросанные, чтобы выглядеть естественно, не были безопасны, но скрывали под собой судьбу? А может, когда пытается отгрызть собственную лапу?

– Я не понимаю, о чем вы, сэр.

– Я хочу знать, когда мне грозит опасность. Я хочу знать, когда попадаю в капкан. Я хочу знать, я хочу знать, я хочу знать. Mo fe mo gbo-gbo e. С этого момента рассказывай мне все до последней ебаной детали. Никаких больше сюрпризов.

– Да, сэр. Простите, сэр.

Его телефон вибрирует. Срочное сообщение от президента.

«ГОВНЮК МЕЛКИЙ. ТЫ ПРАВДА ДУМАЕШЬ, ЧТО ЧЕГО-НИБУДЬ ДОБЬЕШЬСЯ?»