Ровесники. Немцы и русские (сборник)

В школу № 570 (теперешняя № 574) на Московском проспекте я пошел в сентябре 1944 года, когда блокада уже была полностью снята, но война ещё не кончилась. К тому времени я легко читал и мог написать простые предложения. Как-то, когда у десятиклассников заболела учительница и не было урока, меня в качестве местной достопримечательности посадили читать им газету «Правда». Нашей первой учительницей стала Мария Александровна, бывшая партизанка из Ленинградской области, довольно строгая. Иногда, вооружившись длинной деревянной линейкой, она наказывала ребят-переростков, шумевших на «Камчатке» – задних партах. Ученики были в основном из соседних домов на Московском проспекте и прилегающих Киевской и Смоленской улицах. Некоторые из домов традиционно пользовались дурной славой, например, известный дом-коммуна «Порт-Артур», построенный в 1904 году архитектором В. П. Кондратьевым для рабочих Московской заставы. Дед называл этот дом «петербургскими трущобами». Он рассказывал, что на крыше до революции было что-то вроде кабака и в драке кого-то сбросили вниз. Один из моих приятелей Валя Данилов жил в этом доме, и я иногда бывал у них. В отдельных комнатах ютились большие семьи, а по длиннющим коридорам можно было кататься на велосипедах. Дом этот стоял и стоит до сих пор на углу Смоленской и Заозерной улиц, последняя упирается в Обводный канал, и весь этот промежуток слыл в те годы хулиганским. Между прочим, на Заозерной улице стоял еще один дом с жителями сомнительного свойства, который был построен этим же архитектором и в разгар патриотических настроений во время русско-японской войны назван по ассоциации с Порт-Артуром «Маньчжурией».

Другой мой приятель, Гена Артамонов, жил в показательном доме на Московском проспекте, у которого всегда останавливались автобусы с редкими тогда туристами. Он назывался «дом на Горячем поле», поскольку построен был на огромной помойке и должен был демонстрировать, что Ленинград восстанавливается, хотя город не был в любимцах у Сталина и восстанавливался после блокады медленно. Еще один мой друг, Женя Крючков жил напротив в Доме пушнины, поскольку его отец, кажется, был директором или, во всяком случае, одним из руководителей этого международного аукциона. Здесь был совершенно другой мир, в их квартире были недоступные для нас тогда иностранные вещи. Женя погиб, будучи абитуриентом, попав под колеса трамвая. Но чаще всего я бывал в доме Толи Смирнова, с которым мы долго сидели за одной партой. В мае 1948 года, когда мы в четвертом классе начали сдавать свои первые в жизни экзамены, наши фотографии появились даже в ленинградской пионерской газете «Ленинские искры». На фотографии виден также директор нашей школы Анатолий Семенович, которого очень уважала моя бабушка и говорила, что он вылитый Сергей Миронович Киров.

«Ленинские искры», 22 мая 1948 г. На первой парте Толя Смирнов (справа) и я