Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 3

Бестужев. Ребята, Россия и весь мир ждут освобождения. Умрем за весь мир!

Черниговцы. Мы все идем. Все! Ура! Ура!

Сенька и Ванька. Ура!

Сухинов. А теперь расходитесь, ребята. Душу согрели, плоть надо отогреть.

Щур. В самую точку попали, пан поручик.

Сергей Муравьев. А утром в поход, ребята. Пусть ружья не дают осечки.

Солдаты. Не дадут.

Крестьяне(Сергею Муравьеву). Будь здоров. Дай тебе бог успеха.

(Солдаты расходятся. Крестьяне уходят, Сенька и Ванька идут за ними.)

Сергей Муравьев(Сухинову). Расставьте караулы, я обойду их. (Сухинов уходит.) (Бестужеву.) А ты пошли разведку. Гейсмар должен быть близко. Я думаю итти к Брусилову на соединение с преданными нам артиллеристами. С тех пор как мы выступили из Василькова, я не получал никаких известий от Артамона Муравьева. Он или арестован, или полк его отрезан от нас отрядом князя Щербатова. Ну, скоро все решится. Пока еще солдаты одушевлены, надо принять сражение. Дух их падает с каждым днем, и неудивительно: одиночество и неизвестность плохие спутники. Я сегодня напал на них несправедливо, но иначе нельзя.

Бестужев. Я пошлю на разведку Кокурина и Крылова.

Сергей Муравьев. А потом приходи, Степан расположился в этой избе. Эти дни ты точно горишь, тебе тоже надо отдохнуть.

Бестужев. Нет, я не устал. Я сейчас все смотрел на тебя, Сережа, когда ты говорил, и понял как-то сразу…

Сергей Муравьев. Что ты понял?

Бестужев. Нет, я просто так. Они очень любят тебя. (Уходит.)

Кузьмин. Продовольствие раздать прикажете?

Сергей Муравьев. Разве вашему рвению надо приказывать?

Кузьмин. Влюблен в революцию, Сергей Иванович. Она жива — и я жив, ее нет — и меня нет. Иной мысли не имею… Не понимаю я тревоги солдатской. Живут хуже эскимосов, а чего-то боятся. Как будто может быть хуже.

Сергей Муравьев. Это тяга земли. Только бы жить, все равно как. — Помните, Святогор хотел поднять сумочку, в которой тяга земли была. Не поднял, сил нехватило, только в землю ушел по грудь… Так в обоз, Кузьмин.

Кузьмин. Пойду горло затыкать подлецам.

Грохольский(подходит к Кузьмину). Нельзя ли нектару, Анастасий Дмитриевич. Сосульку вместо сердца чувствую.

Кузьмин. Убирайтесь.

Грохольский. Да вы не опасайтесь, у меня голова крепкая — сколько ни пью, т.-е. ни в одном глазу. Человек бо есмь, а не скот.

Кузьмин. Не вижу этого. Отстаньте! Под арест посажу!

(Грохолъский и Кузьмин уходят.)

Сергей Муравьев. Как вызвездило, а днем было пасмурно.

Матвей Муравьев. Сережа, вы губите себя, — успеха не будет.

Сергей Муравьев. Да, не будет…

Матвей Муравьев. Так зачем все это? Меня гнетет сознание, что это я привел тебя к гибели. Ведь я ввел тебя в наше Общество — тебя, тогда еще двадцатилетнего юношу.

Сергей Муравьев(не слушая его). Я понял это, когда обходил посты, когда сидел с ними у костра, когда услышал, что они устали. Да, они правы, потому что народ не может ошибаться. Но я надеюсь, на что — не знаю. Может быть, потому, что нужно начать. Первый удар редко бывает смертельным, но его надо нанести. Я не преодолел этой тяги земли, я не сумел подойти к солдатам. О, как трудно говорить с русскими по-русски. Мы уйдем в землю, как Святогор, увязнем в ней, но не поднимем. Но придет тот, кто поднимет, не знаю когда, но придет… Не упрекай себя напрасно, я сам выбрал свою судьбу и сам приду к концу.

(Вбегают Сенька и Ванька.)

Сенька. Рукава подбери, мамкина кофта. (Сенька с разбега налетает на Сергея Муравьева, который схватывает его за плечи и не пускает.)

Сенька. Ей-богу, нечаянно, не видал.

Сергей Муравьев. В плен беру, не уйдешь. Ты откуда?

Сенька. На солдат глядел. Я вон из избы из эстой.

Сергей Муравьев. А как тебя зовут?

Сенька. Семен Порфирович Батурин. А это — Ванька, Иван. Марьев да Иванов, как грибов поганых.

Сергей Муравьев. То-то он такой угрюмый. Так ты из этой избы. Ну, мы твои гости. Примешь нас?

Сенька. Я-то приму. У нас только тетка больно жадная.

Сергей Муравьев. Скажи ей и матери, чтоб не боялись, — все целы останутся, кроме тебя.

Сенька. А я не боюсь, ты это так… У меня и мамки-то нету. Ее генерал купил далеко. А ты на французов идешь?

Сергей Муравьев. Нет, на своих, Семен Порфирьевич. На того генерала, что мамку купил.

Сенька. И я пойду.

Сергей Муравьев(Ваньке). А ты?

Ванька(угрюмо). И я тоже.