Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 5

Что вам угодно и кто вы? Забор?
Очень прриятно встррретиться!..
Впрочем… долой напускной задор!
Грустью душа моя светится.

Друг мой забор, пожалей чудака, —

Проклял он жизнь окаянную!
Оловом дум налитая башка
Никнет на грудь деревянную.

Прикосновенье шершавой доски,

Будь мне, как ласка Варина!
Ах, кипятком, кипятком тоски
Грудь забулдыги ошпарена!

Там, за лесами, у вязких дорог

Бедный отец мой старится,
В накипи горя, забот и тревог
Мамино сердце варится.

Кто-то метет золотой бородой

Серую гладь за селами.
Нет, это листья летят над водой
И над полями голыми.

Не зазвенят бубенцы на лугу,

Не засмеются Митеньке, —
Черные мысли в его мозгу
Правят вороньи митинги.

Друг, не великое счастье — стать

Провинциальным поэтиком
И в заурядных стишках питать
Неравнодушие к цветикам.

Только… к чему это я говорю?

Тайные слезы осушите ль?
Тем не менее, благодарю:
Вы — терпеливый слушатель!

Друг мой случайный, почтенный забор,

К чорту мои страданья!
Я городил удивительный вздор.
Все — хорошо. До свиданья!

М. Скуратов

Старь и новь

(Из стих. «Острог»)

Седая старь, что прожито — не жалко,
Не потечет река в обратные края,
Но если сын, — печаль не утая, —
Почтит отца умершего, и жаркой
Себя кручиною и грустью обоймет, —
То мне ли весело у бранного оврага,
Где предок мой с беспутною ватагой
С плеча рубил кочующий народ?!

Не так ли мы о старине певучей,

О тех, кто жил и канул навсегда,
Напоминаем песнею гремучей,
Считая дни и прошлые года?
И мы пройдем веселою ватагой,
И станет век наш славной стариной,
И кто-нибудь, взлелеянный отвагой,
Нам сложит песнь вечернею порой.

Седая старь, — не жаль тебя нисколько,

Но что-то есть в разгаданной судьбе
Живучее, что сладостно и горько
Напомнило бесстыже о тебе.
Не потому-ль мне любо захолустье,
И древних стен печальная краса,
За облака-ль высокие завьюся
Иль за моря умчусь и за леса?

Но только ты, куражливая дума,

В моей душе заветное ударь,
Вновь закричу я горько и угрюмо:
«Зачем жива негаснущаяся старь?»
Не сетуйте, воинственные башни,
Что век наш был к прославленному строг,
И он споет, казачки бесшабашней,
О чем печалится заброшенный острог…

Ан. Пестюхин

Из мурманских стихов

Самоед