Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 5

На столе передо мною письма крестьян с просьбой выслать нужные для них книги. Подробнее об этом будет в другом месте, здесь только расскажу о том, что интересует крестьян.

1) «Скотолечебники».

2) «Рассказы про духовенство, одурманивающее народ».

3) «Географическое расположение всего земного шара, население народов, быт и нравы».

4) «Жизнь и описание путешественников и мореплавателей».

5) «Что говорит наука о библии».

6) «По садоводству, уходу и прививке».

7) «Карта СССР с указанием с.-х. районов».

8) «Научные книги о природе».

9) «По пчеловодству».

10) «По политике и экономике».

11) «По технике и разным ремеслам».

12) «По естествознанию и юношескому движению».

13) «Про любовь».

14) «Песельники».

15) «Словари и каталоги».

16) «Как улучшить самогон».

17) «Письмовники, или как любезным писать письма»

и т. д. и т. д.

Просьбы прислать все существующие каталоги поступают от многих граждан в письмах и беседах.

— По каталогу мы узнаем, какие есть книги и по карману ли нам они…

В каждом гизовском магазине на прилавках горы каталогов и бюллетеней. А вот в пяти селах за два месяца я не видал ни одного каталога ни в школах, ни в читальнях…

ЗОЛОТАЯ ГОРА

На лето горожанин едет в деревню отдыхать, для горожанина деревня — дача, он наслаждается чистым воздухом, завидует крестьянину, живущему всегда на лоне природы, деревенскую жизнь, даже проживая в деревне, представляет себе такой, как она изображается на раскрашенных открытках: речка, лужок, коровки, мужички в лаптях, ребятишки без порток.

Горожанин отдыхает в деревне, но тому, кто не только скользит своим любующимся взором по поверхности, а смотрит поглубже, кто не отказывается покипеть в котле крестьянской жизни, всегда зависимой от стихий природы, — отдыхать в деревне нельзя.

Нельзя отдыхать, когда жаждущие поля изнывают от бездождья, когда крестьяне ходят, как потерянные и с тоскою смотрят на небо: не покажется ли темное облачко, не загремит ли желанный гром…

Вянут огуречные плетни на огородах, поедает капусту блошка, — и нет никакого спасения, и горько качают головами хозяйки, и ребятишкам не хочется играть… С молоком матери впитывают в себя дети страх перед небом, и непонятна для горожан величайшая радость деревни, когда дождь идет во-время.

Горожане, кушающие крестьянский хлеб, не чувствуют в нем привкусов мужицкой тревоги, радости и горя…

Горожанам дождь часто помеха.

А мне понятно, почему люди, зависимые от природы, создали себе добрых и злых богов. Представьте, что вы на краю пропасти, что вам грозит смертельная опасность, и кто-то вас спасает, выхватывает из лап смерти. Ведь вы слов не находите отблагодарить благодетеля!

Теперь подумайте о крестьянине. Солнце печет… Два-три дня посевы могут протерпеть, а дальше — конец надеждам… Но вот дождь, хороший дождь, как раз во-время… Крестьяне спасены. (Горожане не задумываются над тем, что раз спасен урожай, то спасены не только крестьяне, но и они — горожане).

Нынешняя весна в наших краях была на редкость благоприятная для посевов… Дождей было много, дожди были во-время — тихие, старательные дожди.

Трогательно было смотреть на лица мужиков, расцветающих блаженством, и слушать всего два слова, произносимых с восторгом:

— Золотая гора!.. Золотая гора!..

Гора, горы золотого хлеба, веселые лица сытых мужиков, бесконечные подводы у ссыпных пунктов, длинные ленты товарных поездов, оживленная жизнь морских портов, залихватские гудки заводов, — все это с неба падает мелкими светлыми крупинками, падает после сева, сыплется накануне цветения ржи… И росы, росы… Уходит солнце, а поля, как океаны теплой росы…

Зелень на выгоне, муравой постелена улица… И так хочется бабам, мужикам и детям встать на колени и благодарить подобревшее небо, благодарить, не вспоминая его прежнюю жестокость…

Когда будут придуманы дождевые машины, благодарность будет им, благодетелям мужицким, а пока их нет, глаза невольно устремляются к небу.

ЦЕНА СТРАДАНИЙ

В один из воскресных дней беседу на завалинке прерывает подошедшая баба:

— Слыхали? Артист приехал, зубами стол подымает, а на столе самовар горячий… А еще на разбитые стеклянки головой ложится, а на него восемь человек встают…

— Наверно из цирка, надо поглядеть…

И вот пришли смотреть циркача, гастролирующего по деревням… Из Владивостока едет артист, останавливается в больших деревнях, зарабатывает от рубля до десяти за представление… Обычный заработок — три-четыре рубля в вечер… Надо как-нибудь жить… Сорок три года артисту, прежде в цирке работал, но на фронте контузию получил, в тридцати местах под кожей шрапнельные осколки застряли, через каждые три недели бывают припадки падучей; как инвалид, получает в месяц девятирублевое пособие, но на девять рублей жить нельзя, и приходится переносить нечеловеческие страдания.

Артист городского цирка не заставляет зрителя страдать: он здоров, он одет в соответствующий костюм, он намазывает руки и тело мазями, он показывает свои номера, работая на ковре.