Ровно посредине, всегда чуть ближе к тебе

– Это все так сложно объяснить…

– Надюх, подобное переживают все, но по-разному. Средний возраст – не цифра в паспорте. У кого-то кризис наступает уже в тридцать, у кого-то в сорок или позднее. Я, например, в какой-то момент просто почувствовала, что теперь четко делю людей на виды и подвиды, и для каждого случая в моем заплечном мешочке найдется набор необходимых инструментов. Стали прогнозируемы почти любые действия и просьбы, ожидаемы звонки: каждый из этих видов-подвидов уже встречался в моей жизни. На смену радости, волнению, смущению пришло отупляющее спокойствие, когда все вокруг становится понятней, чем развитие сюжета в четвертой части голливудского фильма про суперагента. Казалось бы – живи себе без особых потрясений и наслаждайся, теперь ты защищена. Но… твою ж ты мать! Вот тут-то и начинает тихо скулить душа. Все ей, глупой, хочется вернуться на праздник, с которого ее так бестактно вытолкнули лет …дцать назад. И начинаются шатания: кто-то бухает, тщетно и грузно пытаясь повторить «те самые бравые полеты», кто-то липнет к старым друзьям, в разговорах с которыми, если честно себе признаться, мы давно гоняем по сотому кругу одно и то же и ничем, сука, новым себя не наполняем, кто-то бежит к мозгоебам на лекции, в надежде получить какие-то новые, правильные установки, а кто-то через секс придумывает себе притяжечки.

– И что с этим делать?

– Да хули тут сделаешь – тока продолжать жить… Умудряться находить радость в каждодневном, обычном. Ай, черт… Последнее я ведь и себе сказала.

Вера и Надя

29 января

Москва. Медицинский центр «Гармония».

Отделение стоматологии

– Надь, сегодня, если честно, не получается… Дела кое-какие образовались. Так что после испанского своего – сразу домой, не жди меня.

– Слушаюсь и повинуюсь.

– Это ты хохмишь, что ли?

– Вроде того.

– Угу… Ну ладно, давай тогда, на связи.

Люба и Вера

31 января

Москва. Медицинский центр «Гармония».

Отделение стоматологии

– Верк, а с тобой мать говорила о сексе?

– Уф… Конечно нет. Зато много говорила о долге и с детства подключала ко всем процессам по хозяйству: стирка, глажка, жрачка, уборка. Мужику, приговаривала, нужна хорошая хозяйка. А еще учила терпеть и о своих болячках помалкивать. Мужику, уточняла, не нужна больная жена. А про секс – ну если только про что-то с ним связанное: месячные, гигиена и аборт… Страшное слово из детства. Ее подружка это сделала, я каким-то образом прознала и давай ее пытать: «А что такое аборт?». Мать ответила, что это очень плохо и страшно, а почему и что делать, чтобы этого избежать, конечно, не объяснила.

– А моя с моих пятнадцати доставала для меня красивое нижнее белье – тогда ведь сложно было и с деньгами, и с одеждой. Помню, принесет новый комплект, от отца в шкафчик спрячет и приговаривает: «Это твое приданое. Трогать не смей». Но про половые отношения ни слова. Правда, часто, в адрес отца, бухтела, что все мужики – козлы, алкашня и блядуны, исключений не бывает.

– Моя-то хорошо была воспитана, эмоции при себе держала, да и отец был военный, насколько помню, особо не грешил, но тенденция такая же прослеживалась, только что белье не покупала, зато морально готовила к тяжкой, но единственно ценной женской работе – замужеству. И еще, помню, мать во всем себя ужимала, хотя какие-то возможности у нас все же имелись. Ничего особо не просила, ничему особо не радовалась, котлету положит себе в тарелку всегда в последнюю очередь и самую неудачную, с одной сумкой по несколько лет ходила, пока ручки в хлам не стирались. Я, когда с будущим мужем первый раз сексом занялась, не понимала, как себя вести… И желание-то было жгучее – дело молодое, да и тело тоже, – но я все пыталась себя сдержать, а то еще, не дай бог, подумает, что развратная, что с кем-то уже была.

– У меня два первых парня пролетели как и не были, вспомнить не о чем. А когда с Кириллом познакомилась… Несмотря на наше тогдашнее социальное несоответствие, а может, и благодаря ему, все так лихо закрутилось, словно в один день произошло – и ухаживания, если это так можно назвать, и влюбленность дикая, взаимная, и постель. Голову оба потеряли. Вот тут-то мне бельишко и пригодилось. Я его втихаря из шкафа подтыривала, а после свиданий стирала и аккуратненько складывала обратно – ептыть, приданое же! Кто знал, что он жениться захочет! Я и не думала об этом, в отличие от моей матери, просто любила и все.

– И сколько тебе было лет?

– Сладких семнадцать… Нет, мать-то сразу прочухала, что у нас все по-взрослому, но, опять же, делала вид, что секса как бы нет в природе. А вот по части советов, как Кирилла на место поставить, как нервишки ему пощекотать, когда ругались – а ругались мы часто, – это пожалуйста: мать моя, что справочник для молодых хозяек – тысяча и один мудовый совет.