Ровно посредине, всегда чуть ближе к тебе

– Херня! Раз в неделю занимаюсь танцами, чаще не получается, в спортзал не хожу, только зарядку по утрам делаю, а к косметологам давно уже хаотично, наскоками. Пф… Любим же мы все обобщать. Набиваем в сознание каких-то шаблонов, а потом аккуратненько дорисовываем за других людей их жизнь. Самое удивительное, что попав под колпаки чужих представлений о себе, многие сами пытаются им соответствовать. Ладно бы только в хорошем, а часто бывает, что и в плохом.

– Но ты же постоянно с собой что-то делаешь!

– Чего-то мне бабка моя вдруг вспомнилась… Меня на лето к ней отправляли. Бойкая была бабуля, чуть что не по ней – негатив в себе не копила, на три буквы пошлет любого, только в путь; курила крепкие папиросы, сладеньким баловалась, а по праздникам и выпить была не прочь. С мужиками любого возраста до самой смерти кокетничала. А я лет в пятнадцать первыми диетами увлеклась, вареное яйцо с горсткой пустого риса и зеленью с огорода растягивала на целый день. Мыши плакали, но жрали кактус – типа того. И вот как-то бабка мне сказала: «Между вкусным и полезным надо выбирать вкусное». До девяноста пяти лет моя бабка дожила. Это уж и правда был электровеник! Все калории и болячки в ее жизнелюбии сжигались. Счастье – это не про то, как правильно по мнению кого-то, будь их хоть легион, счастье – это про то, от чего радостно именно тебе.

– А я тут, Люба, вчера подвиг совершила – после душа подошла нагишом к зеркалу и осмелилась на себя поглядеть.

– Но почему же подвиг?!

– Потому что не делала этого уже лет десять. В чехол себя с утра наскоро затянешь, вроде как обманешь, и немедленно гонишь все мысли о том, что за правда скрывается под этим чехлом.

– Вер, ты очень неплохо выглядишь, честно!

– Густая я стала, будто подмороженная и подкисшая сметана. Смотрела на себя в зеркало отстраненно, как на чужую женщину, и понимала, что дело совсем не в целлюлите и гравитации, это как раз не так страшно смотрится, как мне представлялось.

– А в чем?

– В том, что давно забыла, что может быть радостно именно для меня.

Вера и Надя

12 февраля

Москва. Садовое кольцо.

Кафе «Зазеркалье»

– Надь, это «Диориссимо» от Диор.

– Это же духи моей мамы! Чистый ландыш! С чем же связан твой выбор?

– Да черт его знает… Будто чем-то, почти забытым, повеяло. Зашла в магазин, купила эти духи. Что нам остается из прошлого? Искажение фактов ради подтасовки их под то, что мы считаем своей совестью, и запахи… Что, есть у тебя с собой какая книга новая, погадать? Только объясни мне – как, я же не знаю.

Надя и Люба

14 февраля

Москва. Элитный жилой комплекс в микрорайоне «Кунцево» – Московская область. КП «Сосны»

– Настоящую красоту надо наработать, выстрадать и выпестовать в себе. А та, что дана от природы, как это совершенно точно кто-то из классиков подметил, – скорее наказание.

– Да ладно!

– Она же с самого начала лишает борьбы. Поверь, еще совсем девочкой будущая женщина начинает ловко… ладно бы пользоваться – использовать ее, чтобы оправдать свое бездействие. Пока не столь красивые бьются за оценки, внимание парней, одобрение матери и гордую улыбку отца, красавицы сидят на заднице ровно. Ощущение того, что весь мир тебе что-то должен, не обязательно осознанно, это ощущение – словно неотъемлемая часть того, что ты в себе несешь. Обожание и восторги противоположного пола воспринимаются как само собой разумеющееся, послабления в учебе или домашних делах становятся привычными, но рано или поздно ты натыкаешься на горькое разочарование: вдруг появляется кто-то, кому совершенно начхать на твою внешность. Я сейчас даже не про личную драму, этот кто-то – как правило, почти случайный: гость в доме, преподаватель, таксист или врач. И ты паникуешь – в отлаженной системе взаимоотношений с миром произошел сбой! Этот человек и вызывает любопытство, и начинает, как зуд, раздражать. А когда ты окончательно попадаешь в мир взрослых, таких людей становится все больше. Вот тогда появляются обида и злость: как многого ты, оказывается, не знаешь, не умеешь, не хочешь. Пока ты позволяла миру, словно партеру, любоваться собой, другие вгрызались в жизнь, чему-то учились, боролись. И вот тут ты понимаешь, что мир давно отвернулся от тебя, что он обращен теперь уже именно к ним.

Появляется горькая претензия к себе. Постепенно она пожирает оставшуюся красоту, оставляя тебе одни бессмысленные, пусть и правильные, черты.

Если честно, меня давно уже никто особо не замечает…

– Но я же заметила!

– Для этого мне нужно было в тебя въехать.