Роза алая, роза белая

— Вы правы. Я буду дежурить сама по очереди с Седриком, пока не пройдет жар. — Она улыбнулась Седрику: — Прежде чем вы ляжете спать, у меня есть к вам одна просьба. Леди Бронуин собирается в деревню к целительнице. Я оставила ее в кладовой, и, если она еще не уехала, попросите ее поторопиться.

Десмонд шагнул к двери.

— Не надо лишать этого доброго человека отдыха. Я поговорю с дамой сам и провожу ее в деревню, если это необходимо.

Дверь закрылась за Десмондом, но Седрик уходить отказался. Он лег на кушетку у кровати, чтобы быть рядом, если понадобится его помощь. Моргана села на стул подле Ранульфа. Как тихо он лежит! Было страшно смотреть на его лихорадочное возбуждение, но еще страшнее была его неподвижность. Впервые ей пришло в голову, что он может умереть. Она коснулась его лба.

— Вы должны выздороветь, — пылко прошептала она. — Я не позволю вам умереть! Не позволю!

Ранульф пошевелился. Попытался что-то сказать, но она не могла разобрать его бормотание. Жар не стихал, и ее замутило от страха. Оставалось лишь ждать. И молиться. Моргана упала на колени у кровати и зашептала молитвы, а он горел все сильнее и сильнее. До него было больно дотронуться. Вдруг его глаза на мгновение открылись.

— Моргана... — хрипло сказал он и крепко схватил ее за руку, затем откинулся на подушки, провалившись в кошмарные сны, вызванные опасно растущим жаром. Ее пальцы онемели в его железной хватке, но она не пыталась освободиться.

Время шло, капли пота выступили на лбу Ранульфа, Моргана стояла на коленях и молилась.

Бронуин подняла взгляд на небо, когда крупная капля дождя упала на сетку, покрывавшую ее волосы. Низкие серые облака стали еще темнее, и ветер сильными порывами налетал с севера. Дождь хлынет прежде, чем они доберутся до деревни, а на ней тонкий плащ. Желтый атлас очень идет ей, но не спасет от холода и сырости.

Девушка украдкой взглянула на спутника. Если бы это был кто угодно, только не Десмонд Оркнейский! Он не произнес ни слова с тех пор, как они выехали из замка, и его лицо было таким же хмурым, как небо над головой. В его присутствии Бронуин всегда чувствовала себя скованной и косноязычной, а сегодня более, чем всегда. Она хотела вести себя как леди и не смущаться, но о чем можно с ним заговорить? У них так мало общего.

— Леди Моргана очень искусна в лечении. Иная старуха не знает столько, сколько она. Она быстро исцелит сэра Ранульфа.

— Будем надеяться... ради ее же блага.

— Вы сомневаетесь в моих словах?

— Нет. Я только сомневаюсь в намерениях леди.

Ну что можно ответить на такую дерзость? И Бронуин умолкла. Пусть сэр Десмонд поймет, что преступил границы приличий.

Дождь полил как из ведра, холодный, жалящий. Волосы облепили голову и спину Бронуин, платье быстро намокало. Ветер сорвал ее легкую вуаль и унес прочь.

Пыль на дороге, изрытой глубокими колеями, быстро превратилась в грязь. Ее лошадь споткнулась, и Десмонд, ухватив уздечку, отвел животное в укрытие под нависшей огромной скалой. Скала защищала от ветра, и Бронуин стало чуть теплее, но зубы ее продолжали стучать. Она дрожала, вода ручьями текла с нее. Она боролась со слезами, но потерпела поражение.

Десмонд спешился и протянул к ней руки.

— Глупое дитя, так плохо одеться в дорогу, — проворчал он, но его голос был нежнее, чем она когда-либо слышала. Он увлек ее под скалу и снял свой плащ из прекрасной шерсти. Хоть и тонкий, плащ был теплым. Она перестала дрожать, но чувствовала себя неопрятной и смущалась под его взглядом. Сидя на камне, она напряженно смотрела в какую-то точку мутного серого ландшафта.

У Десмонда было мало опыта в обращении с юными и невинными девушками. Он решил, что она сердится из-за его замечания о Моргане. Дождь шипел и плевался и колотил по скале, как град. Вряд ли они скоро выберутся из своего укрытия. Он глядел на изящную спину Бронуин. Почти девчушка, а такая сдержанная и гордая, думал он. Наверное, мой острый язык оскорбил ее чувства.

Он откашлялся.

— Вы очень преданы своей хозяйке. Бронуин ответила, не повернув головы:

— О такой госпоже, как леди Моргана, можно только мечтать. Я осталась на ее попечении, когда умер мой отец, и с того горестного дня она стала мне сестрой, матерью и опекуншей. Она умна, справедлива, добра и щедра.

— Высокая похвала!

Десмонд обдумывал услышанное, а дождь все лил и лил. Они оба вздохнули с облегчением, когда ливень превратился в морось. Десмонд помог Бронуин влезть на лошадь, но не попросил обратно свой плащ, а она не знала, надо ли вернуть его. Ей было в нем так тепло и уютно, к тому же ей нравился запах, его запах. Приятный, решила она, посылая лошадь рысью, чтобы скрыть свой румянец.

Лошадь споткнулась на размокшей дороге, и Десмонд поравнялся с ней.

— Не спешите так и будьте осторожнее, — строго сказал он, — или вы полетите в грязь вверх тормашками.