Роза алая, роза белая

Она огляделась, вспомнив об остальных. Жена кастеляна в глубине церкви усердно расшифровывала надпись на мраморном камне в стене. Леди Уинифред не умела ни читать, ни написать собственное имя, пока Моргана не узнала об этом и не предложила обучить ее. Теперь леди Уинифред чувствовала себя такой же образованной, как сама королева.

Лязг шпор возвестил о появлении Седрика. Он поклонился Моргане:

— Миледи, поднимается сильный холодный ветер. Нам лучше поторопиться с возвращением, пока не разразилась буря.

— Конечно. Я соберу всех, и встретимся во дворе.

Вскоре она, попрощавшись с монахами, уже покидала аббатство. Небо потемнело, и пронзительный ветер дул в спину, заставляя женщин плотнее кутаться в плащи с капюшонами. Когда они огибали деревню, Моргана приказала Седрику остановиться.

— Мне надо взять мази у целительницы. Я не задержу вас надолго.

— Как прикажете, миледи.

И Седрик, и его люди были слишком дисциплинированны, чтобы выказывать скуку, сопровождая дам в монастыри и крестьянские хижины. Но некоторые коротко натянули поводья и перекрестились, когда увидели, чей дом выбрала для посещения их новая хозяйка. Лачуга стояла поодаль от деревни, рядом с лесом. Они уже слышали о двухголовой собаке и синей ведьме на крепостном валу. А что касается старой карги, живущей здесь, то тут слухов было в избытке.

Леди Уинифред с отвращением огляделась и не изъявила желания сопровождать Моргану.

— Дурное место, и наверняка полно блох. А запах!.. Давайте уедем, леди Моргана. Мне тут не нравится.

— Я зайду лишь на минуту. Мазь уже наверняка готова.

Не успел отряд остановиться, как старуха появилась в дверях своей хижины. Она подождала, пока Седрик помог даме спешиться. С возрастом ее зрение ухудшилось, и она приняла новую гостью за Бронуин.

— Итак, моя милая леди, ты вернулась. Входи, входи. Я могу угадать, что привело тебя. Тебе снова понадобилось любовное зелье.

— Любовное зелье! Я пришла совсем за другим. Мне нужен ваш бальзам, добрая женщина.

Моргана и Бронуин вошли внутрь. Хижина стала еще грязнее, чем раньше, толстый гусь подошел вразвалку и с гоготом клюнул юбку старухи.

— Отстань, негодяй! — Старуха схватила щетку и выгнала птицу на улицу, затем достала горшочек с запечатанной крышкой. — Вот, я уже приготовила новый бальзам, миледи.

— Чудесно.

— Говорят, твой новый лорд хворает, миледи. Неужто так сильно, что без этой мази не обойтись?

— Нет, но она так хороша, что я хотела бы иметь ее на всякий случай.

Ее слова как будто удивили старуху, и она зажевала беззубыми деснами.

— Ну, тогда не хочешь ли еще чего? У меня есть славные притирания, делают лицо белым как снег. Или тебе это не нужно?

Моргана не проявила к притираниям никакого интереса, и старуха, приблизившись, понизила голос:

— Может быть, какой-нибудь леди в замке нужен сильный любовный напиток? Один проезжий купец дал мне такой в обмен на редкие травы. Сказывал, из самого Китая, самые жесткие сердца смягчает.

Моргана отрицательно покачала головой.

— Я избегаю подобного колдовства.

Взяв маленький горшочек, она положила его в кошелек и направилась к двери. Когда она выходила, серебряная отделка ее плаща зацепилась за гвоздь. Розетка, украшенная жемчугом и ее крестом, упала на пол, длинный шлейф замел ее в пыль, оставив незамеченной среди мусора.

Моргана вышла, но Бронуин задержалась. Госпожа доверяла ей, и она знала о перемирии супругов. За последнюю неделю Моргана глубоко полюбила мужа. В чувствах же сэра Ранульфа Бронуин не была так уверена. Перемирия нарушаются, и как только сэр Ранульф окрепнет для путешествия, то может уехать, как грозился. Он заберет с собой своих людей и разрушит все ее планы и надежды. Бронуин неуверенно посмотрела на старуху.

— Этот напиток, о котором вы говорили, он сильнее, чем тот, что купила я?

— Да, сильнее. Намного. Сравнить, так тот будет как пламя свечи, а этот — как солнце.

Старуха заковыляла, но не к грубой полке с рядами горшков и корзинок, а к тюфяку на козлах, служившему ей постелью. Вернувшись, она сунула в руку Бронуин крохотный флакон с бледно-сиреневой жидкостью.

— Пять капель в эль или воду — сегодня, затем еще по две каждый день целую седмицу. На восьмой день вольешь весь остаток.

Бронуин кивнула. Она расстегнула внутренний карман плаща и вытащила из маленького бархатного кошелька серебряную монету. К ее удивлению, старуха отпрянула.

— Оставь свои монеты, дитя. Для кого мне это хранить? Похотливые деревенские парни обойдутся и без любовных напитков.

После еще нескольких попыток Бронуин сдалась, поблагодарила старуху, положила монету на подоконник и вышла, с облегчением вдохнув прохладный воздух, показавшийся особенно свежим после мерзости хижины. Застегнув бархатный кошелек, она с помощью Седрика села на лошадь, и все отправились к дороге, бегущей вдоль моря.

Когда кавалькада приближалась к замку, человек в одежде лесника вышел из-за деревьев. Он выступил на середину дороги так неожиданно, что Моргана испугалась за его жизнь. Седрик жестом остановил двойную колонну, первые два всадника нацелили на него копья.

— Прочь с дороги, негодяй!