Роза Дюруа

— К вашим услугам, — произнес Федерико Саморра, ощупывая Милашку похотливым взглядом масленых глаз.

Она продолжала молчать.

— Очень рад, что вы заглянули, — снова заговорил Саморра, — может быть, чашечку кофе?

— Спасибо, — сказала Милашка, продолжая стоять, как будто ожидала чего-то.

Вдруг в смежной комнате, где находился телохранитель, раздался какой-то глухой стук, как будто на пол упало что-то тяжелое. Услышав этот звук, Милашка в первый раз улыбнулась, но улыбка у нее была холодной и какой-то зловещей.

— Тебе привет от Винсенте Гавальдона, — сказала Милашка.

— Кто это? — спросил Саморра, по спине которого вдруг побежали предательские мурашки.

— Не помнишь? — презрительно спросила Милашка. — Это тот парень, который передал тебе привет от Густаво Гуатьереса. А ты, наверно, даже не удосужился узнать, как его зовут, а просто подослал к нему свою бешеную собаку.

Теперь Саморра все понял. Но что может сделать с ним слабая женщина? Он внимательно держал под наблюдением ее сумочку, нащупывая под мышкой револьвер, с которым Саморра никогда не расставался.

— Обидно, что такая мразь, как ты, просто умрет. Это слишком легкая смерть для тебя, Фико Саморра.

То, что Милашка назвала его именем, которым его звали когда-то в бедном квартале, привело Саморру в бешенство. Что позволяет себе эта уличная девчонка! Неужели она не понимает, кто такая она, а кто он!

— Ну ты, подстилка, попридержи язык, — сказал Саморра, и его глаза налились кровью от ярости. — Я с тобой быстро разделаюсь без всяких церемоний.

Федерико Саморра шагнул по направлению к Милашке и хотел было одним рывком разорвать на ней платье, но девушка вовремя отступила к двери.

— Густаво! — позвала она.

Дверь немедленно открылась, и на пороге кабинета появился Густаво Гуатьерес. Это был последний человек, которого Саморра ожидал увидеть. Он был потрясен настолько, что на миг потерял дар речи.

— Ты узнал меня, я вижу, — сказал Густаво, подходя к Саморре. — И чувствуешь своей подлой душонкой, что эта встреча плохо для тебя закончится.

— Густаво, — нерешительно сказал Саморра, — я очень рад, что ты на свободе… Но я не понимаю…

— Ты все прекрасно понимаешь, — оборвал его Густаво. У него в руке появился револьвер. — И сейчас ты поплатишься за все, что сделал.

— Меня оклеветали! — воскликнул Саморра. — Те же, кто причинил зло тебе, хотели погубить и меня, вот почему они навели тебя на ложный след.

— Молчи, собака! — сказал сквозь зубы Густаво Гуатьерес. — Имей мужество хотя бы умереть достойно.

— Как бы не так! — крикнул Саморра, выхватывая из-под мышки свое оружие. Он не целясь выстрелил Густаво прямо в грудь, но тот, ожидая нападения, увернулся, и пуля лишь оцарапала ему кожу на плече.

Во многих кабинетах страхового агентства люди удивленно прислушались, когда раздался этот выстрел. Здесь это происходило нечасто.

Густаво прыгнул вперед на Саморру, стараясь выхватить у него револьвер, они рухнули на пол. Густаво, который был сильнее и моложе, прижал пыхтящего толстого противника к полу, но тот продолжал из последних сил сопротивляться.

— Я бы не хотел тебя убивать, — с ненавистью глядя на налитое кровью лицо врага, сказал Густаво. — Если бы у меня был выбор, я бы приговорил тебя к пожизненному заключению. Посиди на тюремной баланде, поработай на каменоломне. Таких, как ты, в тюрьме быстро обламывают, доказывай там, что ты крутой.

— Прикончи его, Густаво, — сказала Милашка, — нужно освобождать мир от паразитов.

В этот момент Саморра, собрав силы, изловчился и ему удалось снова схватить револьвер, который выбил из его рук Густаво. Еще секунда, и дуло револьвера уткнулось в широкую грудь Гуатьереса.

— Я сейчас пристрелю тебя, падаль тюремная, — сказал он, — и меня оправдают, потому что это будет вынужденная самооборона.

Он забыл про Милашку. Девушка, не растерявшись, схватила со стола тяжелый графин с водой и ударила Саморру по голове. Оглушенный враг выронил оружие и остался лежать на полу.

Густаво вынул из его рук револьвер.

— Не могу, — виновато сказал он Милашке, — не могу стрелять в оглушенного. Это то же самое, что предательски бить ножом в спину.

— Он бы не сомневался, — возразила Милашка.

— Знаю, — сказал Густаво. — Но в конце концов, неважно, каковы наши враги, главное — каковы мы сами.

— Разве с такой падалью следует проявлять благородство? — решительно сказала Милашка. — Нет, моя рука не дрогнет.

Она открыла сумочку и вынула маленький дамский пистолет. Несмотря на свои размеры, это было настоящее оружие, которое тоже могло убивать.

В этот момент дверь кабинета открылась и вошел комиссар Хименес с несколькими полицейскими. Увидев поверженного Саморру, он вопросительно посмотрел на незнакомых мужчину и женщину, стоявших рядом с оглушенным врагом.

— Я ударила его по голове графином, — сказала Милашка. — Как вы не вовремя.

— Вовремя, — ответил комиссар. — Правосудие — это наше дело. Его должны творить представители власти, а не мстители.

Саморра застонал и открыл глаза.