Роза Дюруа

— Да, — согласилась Кандида, — ты совершенно права, Селия, тут Эрлинда, конечно, мутит воду. Это строго между нами, но лично я никогда не одобряла этот неравный брак. Ладно еще наша Роза, — Кандида всхлипнула, — это была на редкость порядочная и гордая девушка. Какой дамой она стала, когда мы взялись за нее. Засверкала, как шлифованный бриллиант! А эта… Чего хорошего можно ждать от официантки ночного кафе…

— Но мне казалось, она так любит Рохелио… — заметила Селия.

— И мне казалось, — ответила Кандида. — Да только сейчас что-то у них разладилось.

Кандида любила вечерами посплетничать со своей старой служанкой. Что может быть приятнее, чем в сотый раз перемывать косточки всем подряд — соседям, родным и знакомым. А чем еще было заниматься Кандиде, которую мало что на свете интересовало, кроме домашнего хозяйства. Ведь она не читала ни газет, ни книг и на досуге только вязала или смотрела телевизор.

Но на этот раз их приятная беседа была прервана появлением Дульсе. Девочка появилась на кухне в ночной рубашке и тапочках.

— Дульсе! Немедленно марш в кровать! — воскликнула тетя Кандида. — Я думала, ты давно спишь.

— Тетя, — Дульсе ласково взяла тетю за руку, — расскажи мне про Лус Марию, какая она была. Она чем-нибудь от меня отличалась?

— Что это ты вдруг? — изумилась Кандида.

— Просто мне не спится, тетя. Лежу, смотрю на нашу детскую фотографию и думаю. Какой бы она стала, если бы не то землетрясение?

— Уж наверно бы, не была такой непослушной, — ворчливо ответила Кандида, — училась бы хорошо, помогала дома. Не пререкалась бы по любому поводу, как ты.

Ни Кандида, ни Дульсе не предполагали, что нарисованный тетей портрет вполне соответствует оригиналу — Лус Мария действительно была такой. Тетя Кандида не знала только одного — что Лус обладает абсолютным музыкальным слухом и прекрасным голосом, что, к сожалению, не передалось Дульсите.

— И пела бы хорошо, — в тон тете добавила Дульсе, которая догадывалась о талантах сестры.

— С чего бы это? — пожала плечами Кандида. — У нас в семье вроде бы ни у кого не было особых музыкальных способностей. Посмотри на себя. Тебе же слон на ухо наступил.

— Зато я рисую! — рассердилась Дульсе, которая ужасно не любила, когда ее даже не то чтобы ругали, просто сомневались в каких-то ее талантах и качествах.

— Ладно, марш в кровать! — сказала Кандида.

— Но ведь каникулы! Можно спать хоть до обеда! — взмолились Дульсе. — Ну расскажи про мою сестру.

— Завтра! — отрезала Кандида.

ГЛАВА 20

Поднявшись к себе к комнату, Рикардо задумался. Действительно, праздничный ужин в этом году получился каким-то печальным или ему только так показалось? По крайней мере, никаких причин для веселья у самого Рикардо не было. Во-первых, Эрлинда. Она упрямо отводила взгляд каждый раз, когда он смотрел на нее. Это очень не нравилось Рикардо. И хотя тогда в кафе он поверил ей, потому что ему показалось, что невестка говорит правду, теперь он начал сомневаться в этом. И у Рохелио был какой-то очень грустный вид. Они с Эрлиндой не шутили и не смеялись, как обычно, и вообще мало обращались друг к другу. Если бы не Тино, с которым оба родителя, естественно, говорили по-прежнему ласково и весело, они бы, наверно, вообще весь вечер хранили полное мрачное молчание.

Неужели Эрлинда все же изменяет Рохелио? Эта мысль казалась ужасной. Нет, разумеется, Рикардо был взрослым человеком и знал, что подобное случается ежедневно, что это происходит как в богатых кварталах, так и в бедных, и в то же время он так долго считал семью своего брата счастливым исключением, что разочарование было очень горьким. Она казалась искренней тогда в «Паломе», но эти подозрительные встречи, это письмо, которое она отказалась показать и объяснить, от кого оно, все это внушало подозрения. А что она делала в «Твоем реванше»? Милашка ведь утверждала, что как-то видела там Эрлинду — как раз в тот же период, когда Эрлинда встречалась с этими уголовниками. Возможно, она действительно просто приходила проведать Сорайду, но кто знает?..

Тем не менее вовсе не Эрлинда и Рохелио были главной причиной подавленного состояния Рикардо. Больше всего его угнетала собственная личная жизнь. Он чувствовал, что Ванесса с каждой встречей становится ему все более симпатичной, какой-то родной, своего рода сестрой. У Рикардо были сводные сестры, но ни с одной из них у него никогда не было и намека на такой близкий душевный контакт.

Но именно благодаря этому контакту Ванесса, без сомнения, чувствует, что на душе у Рикардо не все спокойно. Он теперь рассказывал ей обо всем — об интригах на работе, о спорах с Кандидой, о проблемах воспитания Дульсе, рассказывал даже о мимолетных связях, которые у него были. Но он ни словом не обмолвился о Милашке, Исабель Торрес, младшем архивариусе страхового агентства.