Роза Дорнрайса

— Мне нужно идти. Прошу, Соран, не оставайся для этого. Вернись в Вимборн. Хеления заслуживает этого от тебя.

— Но, как ты уже поняла, Хеления меня пригласила, — Соран повернулся и поймал взгляд матери. — И что это значит, по-твоему?

Он смотрел, как лицо матери бледнело, и одно веко подрагивает. А потом она взяла себя в руки и сказала только:

— Если бы не ради Хелении, то ради меня. Уходи. Пока еще можешь.

Она повернулась и покинула комнату, закрыла за собой дверь. Если бы был замок, она бы точно его заперла, как пленника.

Соран снова посмотрел в окно, повернул голову, чтобы видеть вход в дом, где еще стоял лорд Сильвери, приветствуя гостей улыбкой, пока они подходили, пожимали руки, кланялись и целовали пальцы в кольцах. Соран ощутил то же восхищение и презрение к своему отцу, как и многие юноши его возраста. Но в тот миг он ненавидел отца.

Он ждал, пока не убедился, что мама ушла, а потом скрыл голову капюшоном и вышел из комнаты. Он двигался тихо, спешил по коридору, следуя на звук множества голосов, пока он не попал в большой холл за входными дверями. Зал был огромным, как банкетный, обрамленный колоннами и изящной лепниной, и в дальнем конце поднималась широкая лестница с высокими перилами и украшениями на них в виде виверн. Кто-то заменил увядшие цветы у окна, ведь Соран всюду видел розы в вазах и гирляндах. Воздух был почти вязким от их запаха.

Он держался в конце собравшейся толпы, скрываясь за колонной. Жена мэра Квиндова и ее шляпка с пером неплохо прикрывала его, и он мог из-за нее следить за собравшимися.

Что он тут делал? Мысль пронзила его разум, и он скривился, как от физического удара. Его планы найти Хелению, вразумить ее, попросить оставить эти глупости и убежать с ним растаяли, как золото фейри на рассвете. Он коснулся бумаги с заклинанием под камзолом, скрытым у сердца, но сила под его пальцами вдруг показалась мелочной и бесполезной.

Все-таки, если так решила Хеления…

Музыка вдруг зазвучала в холле. Музыканты из собора в Вимборне заиграли первую из семи священных свадебных песен, и певец вышел вперед и запел высоким сладким сопрано. Гости вздыхали в предвкушении, хотя каждый слышал эту песню и такое выступление уже не меньше дюжины раз. Соран скрестил руки на груди, опустил голову, пряча лицо глубже в капюшон.

Он выпрямился и вытянул шею, когда толпа перед ним подвинулась и расступилась, пропуская первую процессию. Итан появился из коридора на другой стороне холла, с ним были два юноша в красивых серебряных камзолах. Его камзол был белым, и вместе с длинными золотыми волосами он выглядел как ангел.

Соран оскалился. Был бы у него кинжал на себе, ему пришлось бы сдерживаться, чтобы не броситься сквозь толпу, расталкивая лордов и леди, желая убить его там, когда сопрано достигло крещендо.

Но он не был вооружен. И он стоял, убивая в сердце. Итан шел сквозь толпу к большой лестнице, там он замер. Первая из семи песен закончилась, и вторая, ария невесты, началась.

Все смотрели на вершину лестницы, Соран с ними. Первые ноты мелодии длились вечность, Соран замер с болью внутри. Может, она не придет? Может, ей не требовалась его помощь, чтобы убежать от этого безумия? Может, вместо невесты одна из ее фрейлин выбежит, безумно оправдываясь и заламывая руки? Может…

Но Хеления появилась там. И его сердце улетело в желудок.

У нее было лучшее платье — лорд и леди Сильвери не скупились для этого дня. Рукава ниспадали от плеч, бриллианты блестели на краю низкого выреза корсета, на грани хорошего вкуса, но не пересекающего черту. Это идеально привлекало внимание к ожерелью из золота и жемчуга, Соран тут же узнал подвенечное ожерелье матери. Но жемчуг не выглядел так красиво на бледной коже его матери, как было со смуглой кожей Хелении. Ее черные волосы были уложены кудрями, ниспадающими по ее спине и правому плечу. Красные розы венчали ее голову, украшали белую вуаль.

Она была зрелищем. Она знала это. Когда все охнули, она опустила подбородок, словно смутилась, но Соран видел улыбку в уголке ее рта. Она поймала их всех в свою ладонь и радовалась своей власти.

Но никто из них не знал правду. Никто не знал, что эта красота на виду не могла сравниться с девушкой, которую Соран знал чуть меньше года, обнаженной в кровати рядом с ним. И ее робкая улыбка была тенью тайных улыбок, которые она давала ему в ту ночь, когда они целовались, обнимались в Дорнрайсе, под той же крышей, где спал Итан, ничего не зная. Дурак.

Но Хеления сделала дураками их обоих.

Она любила его. Соран стиснул зубы, снова сжимал скрытую бумагу с заклинанием. Его горло сжалось, он едва мог вдохнуть. Она любила его. Он знал это.

Вторая песнь знакомо переливалась, Хеления стала спускаться, ладонь легонько лежала на перилах. Другая ее ладонь сжимала букет красных роз, который выделялся на белом шелке ее платья. Она подняла милое лицо и посмотрела на собравшихся, едва заметила своего жениха, который голодно смотрел на нее. Он не имел для нее значения. Он никогда не был важен и не станет.