Роза Дорнрайса

Вдруг, словно услышав его мысли, она подвинула взгляд. Сначала она посмотрела на мэра Квиндова и его жену с пером, которые суетились в толпе. А потом за высокими перьями увидела Сорана. Она впилась в его глаза взглядом так, что даже сила богов вряд ли отвлекла бы ее.

Хеления замерла. Песня играла, нежный голос сладко переливался, но мир будто застыл в тот миг. Соран не мог вдохнуть, не чувствовал, как билось сердце, ощущал только ее темный взгляд, полный эмоций, которые он не осмеливался назвать.

— Приди ко мне, Хеления, — прошептал он, слова перекрыло пение. — Не нужно этого безумия. Иди ко мне. Пройди сквозь толпу дураков и возьми меня за руку.

Он стал вытаскивать страницу с заклинанием из камзола с предвкушением в душе. Он не мог использовать его, пока она не будет в его руках. Иначе заклинание заденет ее, как и собравшихся, и она застынет. Ему нужно было, чтобы она пошла к нему, попала в круг его рук. Тогда он сможет применить заклинание, чтобы дать им время уйти, сбежать к гавани к ждущей лодке, чтобы начать новые жизни.

Она видела планы на его лице? Могла понять, о чем он просил ее? Конечно, могла. Она всегда знала его лучше, чем он себя знал. И она придет к нему. Должна.

— Хеления! — прошептал он.

Она слабо тряхнула головой, и лепесток розы упал с ее венка на ее грудь, прямо над сердцем. Она продолжила спускаться, теперь чуть быстрее, но не бежала так, как хотел Соран. Вторая песнь закончилась слишком быстро, и она сделала последние несколько шагов в тишине. Но она все еще смотрела на лицо Сорана.

Но, когда она спустилась, Итан шагнул вперед. Он что-то сказал, и чары разбились. Хеления повернулась к Итану, моргнула три раза. А потом широко улыбнулась, ее белые зубы сверкнули под снежной вуалью. Итан протянул ей локоть.

И началась третья свадебная песнь.

Соран смотрел с ужасом, как его брат и его возлюбленная повернулись и спокойно пошли сквозь толпу к двери и через порог. Лорд Сильвери и его жена шли за ними, а потом двигались музыканты, священники и гости. Соран несколько раз начинал двигаться, мышцы сжимались от желания побежать сквозь толпу, схватить ее и повернуть к себе, потребовать признаться ему в любви тут и сейчас. Но он не мог пошевелиться.

Холл опустел. Звуки флейт и скрипок доносились в открытую дверь и щекотали его ухо. И он услышал, как кончилась третья свадебная песнь. Началась четвертая.

Ужасный холод упал на душу Сорана. Он двигался так, словно тело было изо льда, чеканил шаги, пока не оказался на пороге, откуда было видно сад. Он видел с высоты головы гостей. Традиционно свадьбы проводили в старой каменной часовне в западном крыле, но сегодня временный алтарь установили на поляне, окруженной розами его матери. Итан и Хеления стояли перед алтарем лицом друг к другу, пока пели песнь клятвы.

Песня закончилась. Итан шагнул вперед и поднял вуаль Хелении, убрал с ее лица. Она смотрела на него из-под ресниц, невинная, а он глядел на нее с голодом и триумфом. Он сжал ее руки у плеч и поцеловал. Долго и властно.

Гости радостно вопили из-за романтичного момента. Сорана мутило, и он сжал дверную раму, боясь, что его стошнит.

Пятая песнь началась. Хеления и Итан опустились на колени у алтаря в молитве, и высший жрец Элавинн шагнул вперед, чтобы произнести первое из трех благословений.

Она собиралась сделать это. Это был не сон, не уловка. Она собиралась сделать Итана своим мужем.

Соран попятился от двери. Он не мог вынести этого, он не мог ждать конца седьмой песни. Мама была права. Он не должен был находиться тут. Он должен был уйти. Через кухни, как крыса, а потом спуститься к гавани и уплыть.

Он пару вдохов, полных боли, стоял посреди холла, хмурясь, ощущая себя заблудившимся, как ребенок в лесу. А потом повернулся и поспешил не на кухню, а по лестнице, минуя по две ступеньки за шаг. Он едва знал, куда шел. Может, хотел найти свои детские комнаты и укрыться там, переждать конец празднования. Может, хотел добраться до крыши и сброситься оттуда.

Но Соран повернул за угол и понял, что шаги привели его к двери Хелении.

Сколько раз за годы он приходил сюда ночью? Его визиты домой не были частыми, но с тех пор, как ему стало шестнадцать, и до этого он старался быть тут как можно чаще, и все ради украденных моментов за этой дверью.

Он дернул ручку, дверь была не заперта. Он прошел внутрь. Стоило пересечь порог, он закрыл глаза и вдохнул ее запах. С закрытыми глазами он видел ее, сидящую у трюмо напротив двери, укутанную только в тонкий халат. И он лежал среди подушек и скомканных одеял на кровати с пологом, смотрел, как она расчесывала длинные черные волосы.

Когда он открыл глаза, картинка пропала. Она не сидела там, где должна была, она была внизу среди гостей, играла любовь и верность.