Роза и ее братья

Роза последовала за ним, а в лодке ее ждал маленький китаец со смешным фонариком в руках, и она едва не умерла от смеха, слушая, как он пытается выразить свои эмоции на ломаном английском. Когда они вышли в бухту, городские часы как раз пробили девять, фейерверк на острове, похоже, закончился – в ответ на последнюю римскую свечу, запущенную из Женовейника, никакого залпа не последовало.

– Наши, похоже, всё, но в городе фейерверк продолжается – и какой же он красивый! – восхитилась Роза, расправляя свою мантилью и наблюдая с задумчивым интересом.

– Надеюсь, ребята мои там ничего не напутали, – пробормотал дядя Мак, а потом удовлетворенно усмехнулся, потому что небо озарила вспышка. – Ан нет, вот и начало! Гляди, Рози, – посмотрим, как тебе это понравится; заказано специально в твою честь!

Роза глядела во все глаза, вспышка же превратилась в золотую вазу, потом над вазой распустились зеленые листья, а после этого в темноте расцвел яркий алый цветок.

– Это роза, дядя? – спросила девочка, сжав руки от восторга; дивный цветок трудно было не узнать.

– Ну разумеется! Гляди дальше – узнаешь ли ты остальные, – ответил дядя Мак, посмеиваясь: он явно наслаждался зрелищем, совсем как мальчишка.

Под вазой появился венок, в первый момент показалось, что это какие-то лиловые метлы, но Роза быстро сообразила, что они означают, встала во весь рост, держась за дядино плечо, и восторженно воскликнула:

– Это чертополох[16], дядя! Шотландский чертополох! И цветков там ровно семь – как и мальчиков! Ах, какая красота! – И она так расхохоталась, что плюхнулась на дно лодки, да там и оставалась, пока зарево в небе не погасло.

– Не буду скромничать: ловко придумано, – похвалил себя дядя Мак, очень довольный успехом своей иллюминации. – Ну а теперь куда тебя отвезти, девочка моя хорошая: домой или на остров? – добавил он, поднимая племянницу на ноги, причем в голосе его звучало такое одобрение, что Роза, не удержавшись, чмокнула его в щеку.

– Домой, дядя, если можно, и большое вам спасибо за этот прекрасный фейерверк. Я очень рада, что его увидела, и знаю, что теперь он мне приснится, – твердым голосом произнесла Роза, не удержавшись от того, чтобы бросить тоскливый взгляд на остров: он был так близко, что она чувствовала запах пороха и видела фигуры, двигавшиеся в полутьме.

Они отправились домой, и Роза, засыпая, сказала себе:

– Оно оказалось труднее, чем я думала, но я все равно очень рада, и мне правда не хочется никакой награды, кроме удовольствия Фиби.

Глава одиннадцатая Бедный Мак

Лишь в одном Розина жертва не увенчалась успехом: да, взрослые сполна оценили ее самоотверженность и старались по мере сил это показать, а вот мальчики отнюдь не проявили того уважения, на которое она втайне надеялась. Более того, Роза страшно обиделась, когда случайно услышала слова Арчи, что он, мол, не видит в этом поступке никакого смысла; Принц тоже подсыпал соли ей на рану, заявив, что в жизни не встречал «этакой чудачки».

Так оно все обычно и бывает, но смириться с этим непросто; да, пусть мы и не хотим, чтобы в нашу честь трубили в фанфары, нам приятно, когда наши добродетели получают должную оценку, а если этого не случается, трудно не испытать разочарования.

Однако через некоторое время Роза, сама того не желая, сумела завоевать не только уважение, но еще и благодарность, и признательность своих двоюродных братьев.

Вскоре после истории на острове Мак получил солнечный удар, и некоторое время ему было совсем плохо. Произошло это так неожиданно, что все страшно перепугались, и несколько дней жизни его действительно грозила опасность; Мак справился с болезнью, но потом, когда все уже успели вздохнуть с облегчением, явилась новая беда, затмившая всякую радость.

У бедного Мака испортилось зрение; ничего удивительного, ведь он постоянно напрягал глаза, а они у него и раньше-то были слабыми, теперь же сдали совсем.

Никто не решился сообщить ему неутешительный прогноз известного окулиста, который приехал его осмотреть, сам же мальчик пытался проявлять терпение, в твердой уверенности, что несколько недель отдыха поправят ущерб, нанесенный несколькими годами безрассудства.

Ему запретили даже смотреть на книги, а поскольку читать он любил больше всего на свете, бедному Червю пришлось тяжко. Все были готовы ему читать, в первое время кузены даже спорили, чья нынче очередь; но неделя проходила за неделей, Мак так и сидел в затемненной комнате, рвение их поутихло, и они один за другим бросили это занятие. Тяжело было энергичным мальчишкам так вот растрачивать время каникул; никто их особо не винил, когда дело стало ограничиваться короткими посещениями, исполнением поручений и горячим сочувствием.

Взрослые тоже старались вносить свою лепту, но дядя Мак был занят на работе, тетя Джейн читала очень заунывно, и слушать ее подолгу было невозможно, а у остальных тетушек и собственных забот хватало, хотя они и закармливали маленького больного всевозможными лакомствами.