Роза и ее братья

Дядя Алек старался изо всех сил, но не мог посвящать племяннику слишком много времени, так что не будь Розы, недужному Червю пришлось бы совсем несладко. Ее приятный голос очень его радовал, терпение ее оказалось неисчерпаемым, времени она не жалела, а неизменная доброжелательность сильно его утешала.

Чисто женская самоотверженность проявилась у Розы в полную силу, и она осталась на посту даже после того, как остальные его покинули. Час за часом просиживала она в затемненной комнате, где единственный луч света падал на книгу, и читала кузену, который лежал, не снимая глазной повязки, и молча наслаждался единственным удовольствием, скрашивавшим ему тоскливые дни. Порой он принимался вредничать и капризничать, иногда ворчал, потому что чтице не по силам оказывались скучные книги, которые он хотел слушать, а иногда впадал в такое исступление, что у нее сжималось сердце. Но Роза выдержала все эти испытания, прибегая ко всем мыслимым уловкам, чтобы порадовать Мака. Он сердился – она не теряла терпения, он ворчал – она отважно продиралась через трудные страницы, причем текст не был сухим как минимум в одном смысле, потому что время от времени на него падала безмолвная слеза; а когда Мака накрывало отчаяние, она утешала его, подбирая все доступные ей слова надежды.

Говорил он мало, но она ощущала, как он ей благодарен: с ней ему было легче, чем с остальными. Если она опаздывала, он начинал нервничать, а когда ей нужно было уходить, расстраивался; если же его усталой голове случалось уж совсем разболеться, Розе всякий раз удавалось его убаюкать старинными колыбельными, которые когда-то так любил ее отец.

– Прямо не знаю, что бы я делала без этого ребенка, – часто повторяла тетя Джейн.

– Она стоит всех этих сорванцов, вместе взятых, – добавлял Мак, проверяя на ощупь, готов ли специальный стульчик к ее приходу.

Награда пришлась Розе по душе – благодарность очень ее воодушевляла; когда усталость брала свое, ей достаточно было взглянуть на зеленую повязку, на кудрявую голову, метавшуюся по подушке, на незрячие руки, шарившие во тьме, – и ее сердечко захлестывала нежность, а усталый голосок обретал новую твердость.

Сама она не понимала, какие ценные уроки извлекает и из прочитанных книг, и из ежедневных жертв. Она любила стихи и романы, Мак же их совсем не ценил, и, поскольку любимые его римляне и греки попали под запрет, он утешался путешествиями, биографиями и историей великих открытий и изобретений. Розе поначалу его вкус был совсем не по душе, но вскоре она заинтересовалась приключениями Ливингстона[17], удивительной жизнью Гобсона[18] в Индии, трудами и подвигами Уотта[19] и Аркрайта[20], Фултона[21] и «горшечника Палисси»[22]. Книги о правде и силе пошли мечтательной девочке на пользу; ее преданное служение и безграничное терпение тронули мальчика и завоевали его симпатии; еще долго потом оба они открывали для себя, какими благотворными оказались эти на первый взгляд тяжелые и безрадостные часы.

Однажды солнечным утром Роза села на свое место и открыла толстенный том под названием «История Французской революции», уже предчувствуя, как будет спотыкаться на длинных именах, но тут Мак, который, точно слепой медведь, шатался по комнате, остановил ее отрывистым вопросом:

– Какое сегодня число?

– Кажется, седьмое августа.

– Больше половины каникул позади, а я отдохнул всего неделю! Вот уж невезение. – И он горестно застонал.

– Верно, но каникулы еще не закончились, может, ты еще успеешь порадоваться.

– Может, успею! Конечно успею! Этот старый клистир действительно думает, что мне еще долго здесь сидеть взаперти?

– Ну, в принципе да, если глаза не будут поправляться быстрее, чем раньше.

– А он в последнее время что-нибудь говорил?

– Я, понимаешь ли, его не видела. Ну что, начнем? По-моему, очень интересная книжка.

– Давай читай. Мне все едино.

И Мак плюхнулся на старенькую кушетку, где можно было поудобнее устроить тяжелую голову.

Роза начала с большим воодушевлением и главу-другую держалась стойко, преодолевая непроизносимые имена с неожиданным успехом (так ей казалось), ибо слушатель ни разу ее не поправил и лежал очень тихо – она решила, что он глубоко заинтересован. Однако потом Мак заставил ее умолкнуть прямо на середине абзаца: он рывком сел, опустил обе ноги на пол и прервал ее, хрипло и взволнованно:

– Стоп! Я ни слова не слышу; чем так бубнить, лучше ответь на мой вопрос.

– Какой? – спросила Роза, немало смутившись, потому что ее одолевала одна мысль и она испугалась, что Мак понял какая. Следующие его слова доказали ее правоту.

– Ну так вот, я хочу знать одну вещь, и ты мне сейчас выложишь все как есть.

– Только, пожалуйста, не надо… – жалобно начала Роза.

– Выложишь, не то я сдерну повязку и буду во все глаза смотреть на солнце. Ну, давай! – И он приподнялся, будто бы собираясь привести угрозу в исполнение.

– Да, конечно! Я все скажу, если только знаю! Но, пожалуйста, не совершай таких безрассудных поступков! – воскликнула Роза, страшно перепугавшись.