Роза и лилия

Звук колокола напомнил ей, что оставалось еще несколько часов, чтобы найти убежище на ночь. Случай привел Жанну на улицу Монтань-Сент-Женевьев. Из каких-то ворот высыпала толпа опрятно одетых молодых людей, в своих черных шапках они напоминали стаю галок. У двери валялся еще один нищий с босыми почерневшими ногами, но без кости и ежевичного сока. Два или три молодых человека подали ему несколько монет и кусок хлеба. Когда они удалились, Жанна спросила у нищего, что это за здание.

— Ломбардский коллеж, — ответил тот, — это для тех, кто учен и богат. Богат!

Солнце припекало, и Жанна свернула в переулок, огибавший коллеж. Протекавший по нему ручеек был так глубок и загажен, что ей стоило труда сохранить равновесие.

Пройдя шагов двадцать, Жанна заметила створку незапертой двери. Она заглянула в щель и обнаружила за дверью похожее на сарай помещение с такими закопченными стенами, что они казались черными. На земляном полу валялось сломанное колесо, а у стен стояли козлы. Все это выглядело совершенно заброшенным. Жанна вошла внутрь и сначала робко, а потом во весь голос позвала хозяев. Ответа не было. Девушка завела в сарай Донки, прикрыла дверь и осмотрелась. Помещение было просторным, примерно пятнадцать на пятнадцать шагов. Одна из стен была особенно закопченной, должно быть, там прежде располагался очаг. Об этом же говорила дыра в потолке между балок. Два узких окошка по сторонам от входа едва пропускали дневной свет. На полках в глубине сарая Жанна нашла несколько гвоздей и дощечек.

Судя по этим находкам, остаткам стружки и щепкам, когда-то здесь помещалась мастерская плотника. В глубине Жанна наткнулась на железное ведро, совершенно почерневшее от сажи. В стенках его были пробиты дырки, а на дне лежали остатки угля. Жаровня. Вот, значит, где мастер разжигал огонь. В углу у двери стояла тяжелая палка, чье предназначение выдавали железные крюки по сторонам от двери. Поскольку другого выхода отсюда не было, видно, здешний обитатель запирался изнутри. Зачем? Наверное, на время сна. Но вот постели-то Жанна и не обнаружила. Интересно, как он закрывал мастерскую снаружи? В тяжелой двери был замок, но ключ отсутствовал.

Вдруг девушке показалось, что где-то струится вода. Внимательно приглядевшись, Жанна увидела еще одну дверь, прямо напротив входной. За ней открывался крошечный дворик с обросшим мхом фонтанчиком.

Жанна вернулась в мастерскую, ибо ничем другим это помещение быть не могло. Отчего же его забросили? Как давно? Можно ли здесь обосноваться? Здесь было прохладно, что обещало отдых от летнего зноя. Но каково-то будет в зимнюю стужу?

Жанна решила дождаться прихода хозяина, но шло время, и никто не появлялся. Нужно было достать еды для себя и сена для Донки, но Жанна решила не двигаться с места столько, сколько вытерпит. Сюда ее привело, похоже, само Провидение, и следовало лишь понять, действительно ли это так.

Жанна подкрепилась орехами и сходила за водой к фонтанчику. Она отмыла лицо от пота и пыли большой дороги. Хорошо было бы помыться целиком, но Жанна дрожала при мысли о том, что кто-то застанет ее голой.

На соседней колокольне зазвонили, и Жанна решилась выйти наружу. Она прошла по переулку до самого конца, где он выходил на широкую, частично замощенную дорогу. Слева, за оградой Ломбардского коллежа, она упиралась в поле. Две женщины пристроились там, справляя нужду. Жанна последовала их примеру. Трава тут была редкой, но на ужин для Донки хватит, решила она.

Жанна вернулась в мастерскую, дрожа при мысли, что обнаружит там человека, копающегося в ее пожитках и поджидающего владелицу. Она сунула руку в карман и нащупала нож.

Затаив дыхание, Жанна толкнула дверь. Никого. Может, остаться здесь на ночь? А на чем спать? Да ладно, главное — у нее была крыша над головой. Хорошо бы разжечь огонь, но она забыла прихватить огниво из Бук-де-Шен. Да и жечь все равно было нечего, здесь не нашлось даже огарка свечи.

Жанна боролась со слезами. Она всхлипнула и взяла себя в руки.

Снова зазвонили колокола. С улицы послышались голоса. Девушка высунулась наружу. Там, за поворотом, из коллежа, должно быть, расходились по домам довольные и веселые молодые люди. Жанна ошибалась: позже ей предстояло узнать, что юноши радовались концу занятий прямо во дворе коллежа.

На улице смеркалось, в переулке стало сумрачно, а в мастерской чересчур прохладно. Жанна отвела Донки на поле пощипать траву. Осел был так любезен, что справил там и свою нужду.

Звуки колокола разносились в тихом и ласковом июньском воздухе. Жанна вернулась в мастерскую и принялась устраиваться на ночь.

Если она останется здесь, сколько еще всего придется сделать: поставить запор, раздобыть кровать и топливо для очага…

Жанна вспомнила монахинь и раздраженно вздохнула. Они хотели защитить ее добродетель, но добродетель, которую защищают насильно, становится первой жертвой насилия.