Роза и Тис. Дочь есть дочь. Бремя любви. Рассказы

— Нет, Хью, никогда. Мне это всегда казалось ненужным. Я довольствовалась тем, что голосовала за того кандидата, который, по моему мнению, мог принести меньше вреда.

— Позиция, достойная восхищения! — пробормотал я.

Но теперь Тереза решила приложить все усилия и заняться политикой серьезно. Ей, разумеется, придется стать консерватором: владелец Полнорт-хауса не может принадлежать ни к какой другой партии, к тому же мисс Эми Треджеллис перевернулась бы в гробу, если бы ее племянница, которой она завещала свои сокровища, проголосовала за лейбористов.

— Ну, а если ты сама считаешь партию лейбористов лучше?

— Я так не считаю. Я вообще разницы не вижу!

— В высшей степени честно! — заметил я.

Через две недели после того, как мы обосновались в Полнортхаусе, леди Сент-Лу нанесла нам визит.

Она пришла вместе со своей сестрой, леди Трессилиан, невесткой, миссис Бигэм Чартерис, и внучкой Изабеллой.

После их ухода я, совершенно ошеломленный, сказал тогда Терезе, что они не могут быть настоящими.

Однако эти леди действительно были обитательницами замка Сент-Лу. Прямо из сказки! Три ведьмы и заколдованная принцесса.

Эделейд Сент-Лу была вдовой седьмого барона, убитого в Бурской войне[31]. Оба ее сына погибли в Первую мировую, не оставив наследников по мужской линии, хотя у младшего и была дочь — Изабелла. Поэтому титул перешел к троюродному племяннику леди, живущему в Новой Зеландии, который и стал девятым лордом Сент-Лу. Он был рад предоставить замок в аренду престарелой вдове барона. Изабелла выросла в замке под присмотром и опекой родной бабушки и двух двоюродных. Леди Трессилиан, овдовевшая сестра леди Сент-Лу, и миссис Бигэм Чартерис, вдовствующая невестка, переехали в замок. Они поделили между собой все расходы и таким образом смогли вырастить Изабеллу в замке, который три старые леди считали по праву ее домом. Всем троим было за семьдесят, и они чем-то напоминали трех черных ворон. У леди Сент-Лу было открытое худощавое лицо с орлиным носом и высоким лбом. Леди Трессилиан — полная, круглолицая, то и дело близоруко моргала маленькими глазками. Миссис Бигэм Чартерис, напротив, отличалась сухопаростью. Вся троица производила впечатление эдуардианского[32] антиквариата: время для них словно остановилось. Все три дамы носили драгоценности — потускневшие, старомодные, но, несомненно, подлинные. Драгоценностей было немного, в основном броши — в виде полумесяцев, подков или звезд, пришпиленные в несколько непривычных местах.

Так выглядели три старые леди из замка Сент-Лу. С ними пришла Изабелла — самая настоящая заколдованная принцесса. Стройная, выше среднего роста, с тонкими чертами удлиненного лица, высоким лбом и прямыми ниспадающими пепельными волосами, она поразительно напоминала фигуру со старинного витража. Ее нельзя было назвать ни по-настоящему хорошенькой, ни обаятельной, но было в ней нечто такое, что делало ее почти прекрасной, однако то была красота былых, давно прошедших времен, не соответствующая современным представлениям.

Лицо ее не отличалось ни живостью, ни свежестью, красота аскетически-строгих линий, от которой веяло средневековьем. Впрочем ее лицо нельзя было назвать невыразительным; в нем сквозило то, что я бы дерзнул назвать не иначе как благородством.

После моего замечания о нереальности престарелых леди из Сент-Лу я сказал Терезе, что девушка тоже выглядит ненастоящей.

— Принцесса, заточенная в разрушенном замке? — высказала предположение Тереза.

— Вот именно! Она должна была приехать на молочно-белом коне, а не в стареньком «даймлере». Интересно все-таки, — добавил я, помолчав, — о чем она думает?

Во время этого официального визита Изабелла говорила очень мало. Она сидела выпрямившись, с милой, чуть рассеянной улыбкой. Вежливо отвечала, если к ней обращались, или просто сидела молча. Впрочем, ей не было надобности поддерживать разговор, так как старые леди почти полностью захватили инициативу. Мне хотелось знать, явилась ли она к нам против своей воли и теперь скучала — или ее заинтересовало появление в Сент-Лу чего-то нового. Жизнь Изабеллы представлялась мне довольно однообразной.

— Ее что, совсем не призывали на военную службу и она все время просидела дома? — спросил я Терезу.

— Изабелле только девятнадцать. После окончания школы она служила в системе Красного Креста — водила машину.

— Школы? — Я был поражен. — Ты хочешь сказать, что она училась в школе? В пансионе?!

— Да, в Сент-Ниниан.

Это удивило меня еще больше, потому что пансион Сент-Ниниан дорогой и дающий по-настоящему современное образование, — а не какая-то там школа с совместным обучением или какими-нибудь причудами. И уж конечно, не модный пансион благородных девиц.

— Тебя это удивило? — спросила Тереза.

— Да, представь себе, удивило, — медленно произнес я. — Эта девушка производит такое впечатление, будто она никогда не покидала дом и воспитывалась в какой-то средневековой обстановке, не имеющей с двадцатым веком никаких точек соприкосновения.

Тереза задумчиво кивнула.

— Да, я понимаю.