Роза и Тис. Дочь есть дочь. Бремя любви. Рассказы

Я снова увидел Дженнифер неделю спустя на коктейле у Каро Стренджуэй. После этой встречи никаких сомнений больше не было. Мы оба знали, что с нами произошло…

Мы встречались, расставались и встречались снова. В гостях у знакомых, в тихих небольших ресторанчиках. Выезжали поездом за город и бродили, погруженные в сверкающий мир невероятного блаженства. Мы побывали на концерте, на котором Элизабет Шуман пела: «И на тропе, где будем мы бродить, с тобою встретимся, забудем все земное и затеряемся в мечтах, моля, чтоб небо любовь соединило, которую земля уж не разрушит».

Мы вышли после концерта и окунулись в шум и суету Уигмор-стрит[22]. Я повторил последние слова песни Штрауса:[23] «в любви, в блаженстве бесконечном» — и встретился взглядом с Дженнифер.

— О нет, не для нас, Хью!

— Именно для нас, — возразил я. — Всю оставшуюся жизнь мы должны пройти вместе.

Нет, протестовала Дженнифер, она не может так вдруг все бросить. Она знает, что муж не позволит ей подать на развод.

— Ну а сам он мог бы это сделать?

— Да. Думаю, да. О Хью, нельзя ли нам оставить все как есть?

— Нет, нельзя!

Я не торопил ее. Ждал, наблюдая за тем, как к Дженнифер постепенно возвращалось душевное и физическое здоровье. Мне не хотелось, чтобы она изводила себя из-за необходимости принимать решение до тех пор, пока снова не станет тем веселым, счастливым существом, каким ее создала природа. Ну что же, я этого добился. Дженнифер окрепла и физически и духовно. Теперь мы должны были принять решение.

Это оказалось не так просто. У Дженнифер нашлось множество возражений — довольно странных и неожиданных. Большей частью они были вызваны беспокойством за меня и мою карьеру, ведь это станет для меня полным крушением. Я уверял, что все обдумал. Я молод, и, кроме преподавания в школе, существует многое другое, чем я могу заняться. Дженнифер плакала: она никогда не простит себе, если разрушит мою жизнь. Этого не случится, уверял я, если она будет со мной. Без нее моя жизнь кончена.

В наших отношениях было немало взлетов и падений. То Дженнифер, казалось, была готова принять мою точку зрения, то вдруг (когда меня не было рядом) снова отступала. Видно, ей не хватало уверенности в себе.

И все-таки мало-помалу Дженнифер стала склоняться к моему мнению. Нас связывала не только страсть — было между нами нечто большее: единство взглядов, взаимопонимание (иногда то, что она говорила, готово было сорваться с моих уст), способность разделять тысячи маленьких радостей.

Наконец она признала, что я прав и мы принадлежим друг другу. Всякие возражения исчезли.

— О, в самом деле, Хью, мне даже не верится, что я могу так много для тебя значить! И все-таки я больше не сомневаюсь!

Все было перепроверено, подтверждено. Мы строили планы. Необходимые матримониальные[24] планы.

Проснувшись однажды холодным солнечным утром, я вдруг осознал, что в этот день начинается наша новая жизнь. С этого дня мы с Дженнифер будем вместе. До сих пор я не разрешал себе полностью верить в это. Я всегда боялся, что странное болезненное неверие в собственные силы заставит Дженнифер отступить.

Даже теперь, в последний день моей прежней жизни, мне нужно было убедиться. Я позвонил ей.

— Дженнифер!..

— Хью!..

Голос был тихий, с чуть заметной дрожью… Значит, все правда.

— Прости, дорогая, я должен был услышать твой голос. Неужели все это правда?

— Да, Хью! Это правда.

Мы должны были встретиться в аэропорту в Нортхолде.

Я тщательно побрился. Одеваясь, я все время тихонько напевал. Лицо, которое я увидел в зеркале, было совершенно неузнаваемым от полнейшего идиотского счастья. Это был мой день! День, которого я ждал тридцать восемь лет. Я позавтракал, проверил билеты, паспорт и вышел к машине. За рулем сидел Гарриман. Я сказал, что сам поведу машину. Он может сесть сзади.

Из проулка я повернул на магистраль. Машина то двигалась в общем потоке, то выходила из него. Времени у меня было достаточно. Утро выдалось просто великолепное! Чудесное утро! Специально для нас с Дженнифер. Мне хотелось петь и кричать от радости.

С боковой улицы со скоростью сорок миль[25] в час вылетел грузовик; своевременно увидеть его и избежать столкновения было невозможно. Ни нарушений с моей стороны… ни ошибочной реакции… Потом мне сказали, что водитель грузовика был пьян. Какая разница, почему это произошло!

Грузовик ударил в борт моего «бьюика»[26], разбил его вдребезги и придавил меня обломками автомобиля. Гарриман был убит.

Дженнифер ждала в аэропорту. Самолет улетел… Я не приехал…

Глава 2

Нет особого смысла описывать то, что произошло потом. К тому же у меня в памяти не осталось ни подробностей, ни четкой последовательности событий. Затуманенное сознание, мрак, боль… В нескончаемом бреду я все шел по бесконечным подземным коридорам и лишь изредка смутно понимал, что лежу в больничной палате — мелькали врачи, медсестры в белых шапочках, я различал запах антисептиков[27], поблескивание стальных инструментов, сверкающих стеклянных столиков, проворно подкатывающих ко мне.