Роза и Тис. Дочь есть дочь. Бремя любви. Рассказы

— Это вряд ли поможет, — серьезно возразил он. — Не могу же я, потирая от удовольствия руки, сказать: «Какая удача!»

— Удача? Вы и правда так думаете?

— Дорогой мой, да я все время этого ждал! Весь настроился на то, чтобы произошло нечто подобное! Ну знаете, как это бывает: ребенка выхватить из-под колес, или пожар, или лошади вдруг понесут… Для таких случаев, которые вышибают слезу, особенно подходят дети. Газеты столько пишут о несчастных случаях. Ну и ждешь, думаешь, вот-вот что-нибудь такое подвернется. Но… не подворачивается! То ли невезение, то ли пострелята в Сент-Лу чертовски осторожные…

— Но вы ведь не давали ребенку шиллинг, чтобы он бросился в воду, правда же? — спросил я.

Гэбриэл принял мое замечание всерьез и ответил, что все случилось само собой.

— К тому же я бы не стал так рисковать! Ребенок скорее всего рассказал бы своей матери — и что бы тогда из этого вышло? Нет, девчонка сама упала в воду.

Я расхохотался.

— Скажите, это правда, что вы не умеете плавать?

— Немного могу продержаться. Пожалуй, взмаха три руками сделаю.

— В таком случае разве ваш поступок не был ужасным риском? Вы ведь могли утонуть!

— Наверное, мог… Однако послушайте, Норрис, ведь не бывает, чтобы и овцы целы, и волки сыты. Просто невозможно совершить что-нибудь героическое, если вы не готовы в той или иной степени рискнуть. К тому же там было много народу. Конечно, никому из них не хотелось лезть в воду, но все-таки кто-нибудь что-нибудь бы да предпринял. Если не ради меня, то ради ребенка… И там были лодки. Парень, который бросился в воду после меня, поддерживал девочку, а рыбак подплыл на лодке еще до того, как я стал тонуть. В любом случае искусственное дыхание возвращает к жизни, даже если изрядно нахлебаешься воды.

Лицо Гэбриэла опять осветилось необычной, свойственной только ему улыбкой.

— Все это дьявольски глупо, верно? — хмыкнул он. — Я хочу сказать, люди дьявольски глупы. На мою долю выпадет больше славы за то, что я бросился в воду, не умея плавать, чем если бы я умел плавать и сделал все, как полагается настоящему спасателю. Сейчас многие говорят, до чего это было смело! Если бы у них было хоть немного смысла, они бы сказали, что это просто-напросто чертовски глупо! Ну а парню, который бросился в воду вслед за мной и на самом деле спас и ребенка и меня, ему не достанется и вполовину столько славы, как мне. Ведь он первоклассный пловец! Испортил бедняга свой костюм… Мое барахтанье в воде ему только мешало и уж конечно ничуть не помогало тонущему ребенку А ведь никому в голову не придет взглянуть на все с этой стороны! Разве что такому человеку, как ваша невестка. Но таких немного. Это и хорошо! Кому хочется, чтобы в выборах участвовали люди, которые могут думать и вообще шевелят мозгами.

— И вы не испытывали ни страха, ни колебаний, перед тем как прыгнуть в воду? И под ложечкой не сосало?

— На это у меня просто не было времени. Я прямо-таки ликовал от блаженства, что такой случай представился. Мне его, как говорится, преподнесли на тарелочке!

— Я не уверен, что понимаю, почему вы считаете, что такой… такой спектакль был необходим.

Выражение лица Гэбриэла изменилось. Оно стало жестким и решительным.

— Неужели вы не понимаете, что у меня есть только одно преимущество, только одно ценное качество? Внешность у меня такая, что и говорить не стоит. Я не первоклассный оратор. У меня нет никакой поддержки, и за мной никто не стоит. Никаких связей… никакого влияния! Денег у меня тоже нет. У меня есть только один талант, данный мне от природы, — мужество. — Гэбриэл доверительно положил руку на мое колено. — Не будь у меня Креста Виктории, думаете, меня сделали бы здешним кандидатом от консерваторов?

— Но, дорогой мой, вам что, — мало Креста?

— Вы не понимаете их психологии, Норрис. Глупейший трюк вроде сегодняшнего имеет куда больший эффект, чем Крест Виктории, заработанный где-то в Южной Италии. Италия далеко. Люди не видели, как мне достался этот орден… а мне, к сожалению, нельзя самому об этом рассказывать. Я бы мог так рассказать, что заставил бы их увидеть, как это было, я бы увлек их за собой, и к концу моего рассказа они бы сами завоевали этот орден! Однако условности, существующие в этой стране, не позволяют так поступить. Нет! Я должен выглядеть скромным и бормотать, что все это пустяки… любой парень мог бы сделать то, что сделал я. Только это чепуха! Такое смогли бы очень немногие. Полдюжины на весь полк — не больше! Понимаете, необходим спокойный расчет, рассудительность, никакой спешки. К тому же нужно все делать с душой.

Гэбриэл помолчал минуту-другую.

— Я ведь и рассчитывал получить Крест Виктории, когда пошел в армию, — сказал он наконец.

— Но, дорогой Гэбриэл!..

Он повернул ко мне некрасивое подвижное лицо с сияющими глазами.