«Роза» Исфахана

— Нет, господин, — ответила вдруг женщина, и её голос прозвучал на удивление твердо. — Кроме доктора Нассири из палаты моего сына никто больше не выходил. Санитар, правда, заглядывал, но он ушел вместе с доктором. А эту женщину я не видела, — она робко подняла глаза на Джин. — Нет, она точно не выходила, — повторила еще тверже. — Я бы её запомнила.

— А я тебе что говорил?! — возмущенно вскинулся Нассири на Лахути. — Я отлучился лишь на минуту, и Аматула всё это время находилась рядом с больным! Куда ей здесь ходить? Все ваши подозрения — чистой воды вздор! Наверняка твой Мехмет что-то напутал. Так стоило ли из-за его ошибки поднимать такой шум и отвлекать нас от дел?!

Нассири продолжал что-то говорить, но Джин его уже не слышала: она внимательно и неотрывно смотрела на стоявшую перед ней маленькую женщину. А та, в свою очередь, так же неотрывно смотрела на нее черными печальными глазами, и Джин читала в них благодарность — за надежду, за обещание спасти того, кто ей дороже всех на свете. Никогда прежде Джин не чувствовала столь остро, насколько добрые и чистые чувства людей могут быть сильнее всяческих идеологий, а их любовь к ближнему — сильнее страха перед диктатором. Сейчас в руках этой женщины находилась и судьба Джин, и судьба многих-многих других людей, которые могли бы пострадать при дальнейшем развитии иранской ядерной программы. Но в первую очередь, конечно же, судьба Джин. Подтверди сейчас женщина, что она покидала палату, и её немедленно обыскали бы. И, разумеется, нашли бы завернутые в платок волосы Эбаде. Однако Самаз Агдаши её не выдала. Решила, видимо, что жизнь её сына важнее политики и царящих в госпитале интриг. И совершенно правильно решила, ведь своей позицией она, возможно, спасла не только Джин и своего сына, но и многих соотечественников.

— Вы уверены? — Лахути чуть смутился. — Не ошибаетесь?

— Уверена, — по-прежнему тихо, но твердо ответила женщина и снова уставилась в пол.

— Шахриар, сейчас в палате Самаза Али без присмотра работает аппарат гемодиализа, рядом с ним дежурит только санитар, — заговорил взволнованно Нассири. — Если, не приведи Аллах, произойдет какой-нибудь сбой, санитар в одиночку не справится, он с такой техникой не знаком. Только Аматула умеет обращаться с этим прибором! Отпусти уже её!

— Вы все свободны, — кивнул Лахути. — Можете идти. Я пока останусь здесь.

— Только не забудьте облачиться в защитный костюм, капитан, — обронила Джин, направляясь к двери. — Это общее правило для всех.

— Я обязательно сделаю это, доктор.

Джин заметила, что Шахриар старательно прячет от нее глаза, и понимала причину такого его поведения. Разумеется, он не сам придумал эту провокацию. Скорее всего ему позвонил кто-то из начальников и поручил провести подобную проверку в целях профилактики и с целью запугивания одновременно. Если на испуганного и не уверенного в себе человека надавить посильнее, его психологическая защита треснет, и можно будет иметь уже наполовину готового агента — Джин хорошо знала этот прием вербовщиков. Никто не видел и не мог знать, что она покидала палату. И никакой охранник Мехмет, если он нес службу снаружи госпиталя, не мог подняться на второй этаж без разрешения руководства и тем более без защитного костюма. А правом выдачи таких костюмов обладал только доктор Нассири.

Так что вся эта сцена с допросом была, без сомнения, подстроена. Неведомый Мехмет как стоял на улице, так, наверное, и стоит там до сих пор. Просто кто-то в Тегеране решил взять её на испуг. Конечно, по отношению к майору медицинского корпуса США такой шаг выглядел бы глупым, а вот для иракской эмигрантки — самое то. Главное — внезапность и напор. И, что самое печальное, они едва не попали в точку. Если бы Самаз Агдаши подтвердила, что она действительно выходила из палаты больного и заходила в другую палату, профилактическая акция иранской службы безопасности привела бы её устроителей к успеху, неожиданному даже для них самих. И теперь Джин рассматривала молчание Самаз Агдаши как подарок свыше. Более того, чувствовала теперь особую ответственность за спасение её сына Самаза Али.

Шедший впереди доктор Нассири всё еще сокрушался по поводу отнятого у всех драгоценного времени. Следовавшая за ним Джин оглянулась: Самаз Агдаши сидела в коридоре на прежнем месте, смиренно положив руки на колени. Джин очень захотелось подойти к ней и обнять, поблагодарить за мужество. Приотстав от коллеги, она приблизилась к исстрадавшейся худенькой женщине и спросила:

— Доктор Нассири сказал вам, что мы надеемся на благополучный исход?

— Да, сказал. Слава Аллаху. — Черные брови женщины трагически дрогнули, в глазах снова заблестели слезы.

— Я скажу вам больше… — Джин вновь почувствовала предательски подкативший к горлу комок и сделала паузу, чтобы прогнать его. — Мы обязательно поставим вашего сына на ноги! Конечно, почки будут беспокоить его еще долго, возможно, даже всю оставшуюся жизнь, но, как вы понимаете, в его случае это не самый худший вариант.