«Роза» Исфахана

— С помощью ваших соратников этот шарик надо немедленно переправить в Ирак. На первом же американском посту ваш посланец должен произнести пароль: «Я принес розу Исфахана». «Роза Исфахана» — это кодовое название тайного объекта, на котором производится вещество, находящееся внутри шарика. Наше руководство уже сообщило пароль всем американским постам и патрулям, так что неожиданностей не возникнет: вашего человека сразу доставят к специалистам. Отдав им шарик, он получит вознаграждение. Несмотря на красивое название, эта «роза» смертоносна, Анук, — понизила голос Джин, — и вы обязаны предупредить об этом того, кто выступит в роли курьера. Свинец защищает от радиации достаточно надежно, но раскручивать шарик ни в коем случае нельзя! Любопытство может стоить жизни.

— Я понял, ханум. Непременно его проинструктирую.

— Вы уже знаете, кто понесет шарик через границу? — спросила она.

— Да, — кивнул Тарани. — Мы выбрали для этой цели самого надежного и неприметного человека. Он живет в приграничном районе и часто ходит туда-сюда, служит своеобразным связным. Согласно легенде, у него много шиитских родственников в Ираке. И хотя граница закрыта, он смог наладить нужные связи и теперь почти безотказно получает разрешения на визиты к родным. Давайте платок, ханум, — протянул руку Тарани, — я приготовил канистру с бензином.

— Нет, Анук, я сама. — Джин положила платок на железный поднос, облила его бензином, а Тарани бросил сверху несколько углей, которые извлек совком из кузнечного горна. Платок ярко вспыхнул. — Одежду тоже придется сжечь, — сказала она, наблюдая за пламенем. — Но этим я займусь в миссии. Хоть я и надевала в госпитале защитный костюм, однако моя повседневная одежда хранилась там же. Предосторожность не помешает, поскольку уже весь госпиталь, я полагаю, буквально пропитан радиацией.

— Вы настоящая героиня, ханум, — восхищенно произнес Тарани. — Без всякого преувеличения.

— Это моя работа, — устало ответила Джин.

— А насчет шарика не волнуйтесь, ханум, — решил подбодрить её Тарани. — Сегодня же ночью я передам его своему товарищу, а завтра, в крайнем случае послезавтра, он будет уже в Ираке, у наших.

— Вы считаете американцев нашими? — с интересом посмотрела на него Джин. — Для перса это звучит несколько странно.

— А кого же еще мне считать нашими? — тихо возмутился собеседник. — Приспешников Хомейни, которые изгнали мою семью с родины?! Нет, я считаю своими тех, кто служил шаху и после революции вынужден был покинуть Иран. А теперь еще и тех, кто помогает нам изгнать отсюда алчных фанатиков…

— Я верю вам, Анук. И понимаю. — Джин взглянула на часы, вздохнула. — Уже поздно, мне пора возвращаться. Давайте счет за трубу, я оплачу. И отнесите её в машину, теперь можно. У вас на руках нет порезов, ран, царапин?

— Нет, ханум.

— Ожогов?

— Тоже нет.

— Тогда не страшно. Положите трубу в салон, рядом с аппаратурой, только аккуратно, пожалуйста. Не поцарапайте ценные приборы.

— Сделаю всё в лучшем виде, ханум, не переживайте. Отчет о работе и счет для оплаты — на столе.

Джин бегло просмотрела бумаги, свернула их трубочкой, положила на стол деньги и вышла вслед за Тарани во двор. Подошла к распахнутой задней дверце. Тарани, присев на корточки, поправлял завернутые в пленку два отрезка трубы, которые пристроил на полу между задним и передним сиденьями. Джин силой оттащила его за руку, захлопнула дверцу, упрекнула:

— Ну зачем же так рисковать, Анук?! В машине наверняка сохраняется высокий фон радиации! Хоть и считается, что последствия от альфа-излучения не столь губительны, как от гамма-радиации, однако я любую радиацию считаю опасной. Никогда нельзя предугадать, насколько сильный удар она нанесет организму.

— Вы печетесь обо мне, ханум, напрочь забыв при этом о себе, — Тарани крепко пожал её руку. — Сами-то теперь как будете выкарабкиваться?

— Я врач, Анук, и мне легче, — грустно усмехнулась Джин. — Я выполняю свой долг врача. И долг солдата, если хотите. Так что выкарабкаюсь как-нибудь…

— Как мне узнать, насколько успешно прошла операция по доставке шарика в Ирак? — умоляюще посмотрел на нее Тарани. — Хочу убедиться, что я тоже выполнил свой долг.

— Я постараюсь изыскать способ, чтобы сообщить вам об этом, — пообещала Джин.

— Вы совершили подвиг, ханум, — от волнения у Тарани перехватило дыхание. — Я преклоняюсь перед вашим мужеством.

— Не преувеличивайте, Анук. Я всего лишь выполняла приказ. И еще то, что в подобных обстоятельствах сделал бы любой человек, хотя бы немного верящий в Бога или Аллаха.

— Это правда, ханум.

— Еще раз спасибо вам за помощь, и — до свидания.

Джин взялась за ручку дверцы и вдруг почувствовала настолько сильную боль в руке, что едва удержалась от вскрика.

— Ханум, что с вами? Вы побледнели, — Тарани встревоженно придвинулся к ней, увидел слабо освещенное единственным во дворе фонарем искаженное гримасой боли лицо. — Вам плохо?

— Нет, нет, всё в порядке, — усилием воли Джин подавила боль, открыла дверцу машины другой рукой. — Просто устала.

— Как же вы в таком состоянии поедете?!