«Роза» Исфахана

А радиация меж тем уже давала о себе знать: время от времени Джин чувствовала приступы острой головной боли, а правая ладонь, которой она касалась «раскаленной» радиацией руки Эбаде, покраснела и начала шелушиться. Джин приняла антидот, но улучшений пока не наблюдалось. О последствиях старалась не думать. В конце концов, соглашаясь на поездку в Иран, она знала, что при выполнении задания может и заразиться лучевой болезнью, и угодить в страшную тегеранскую тюрьму, и подвергнуться там пыткам… Это было частью её работы, и она отдавала себе отчет в том, на что шла. Поэтому сейчас гораздо важнее не повредить на разбитой исфаханской дороге ценную аппаратуру, предназначенную для спасения человеческих жизней, а не думать о возможных нежелательных последствиях для своего здоровья…

«Хвоста» за ней на этот раз не было: или «наружка» не ожидала, что она отправится к Тарани прямиком из госпиталя, или получила какие-то другие указания.

«Шевроле» Джин въехал на уже знакомую деревенскую улицу. Вокруг глухой стеной стояли все те же высокие заборы. Царившую в деревне тишину нарушало лишь ленивое перелаивание местных собак. Но стоило обитателям заслышать звук мотора, как на окнах тотчас заскрипели ставни.

Тарани открыл ворота на удивление быстро: видимо, ждал её. Джин прочитала в его глазах радость, смешанную с беспокойством.

— Я уж думал, ханум, что вы забыли про свою трубу, — поклонился он и распахнул ворота во всю ширь, позволяя машине въехать во двор.

— Очень много больных, — пожаловалась она из-за приспущенного окна, — не смогла освободиться раньше.

— У меня всё готово, ханум, как и обещал, — доложил Тарани, быстро закрыв ворота за «шевроле» и подойдя ко всё еще сидевшей за рулем Джин. — Мои сегодня дома, поэтому приглашаю вас в мастерскую. Я сделал то, что вы заказывали помимо трубы, — понизил он голос. — По-моему, получилось неплохо.

— Не сомневаюсь, — кивнула Джин, — только из машины я пока выходить не буду. Принесите шарик сюда, пожалуйста. Просто тот источник радиации, ради которого я вам его заказала, мне пришлось взять голыми руками, и он сейчас находится при мне, в салоне автомобиля. А я не хочу причинить вред ни вам, ни вашим близким. Поэтому давайте сначала упакую его как следует, а уж потом выйду.

— Вы привезли… это на себе?! — вздрогнул Тарани. — Но вы же подвергли себя смертельному риску!

— У меня не было другого выхода, — устало улыбнулась Джин. — Меня вызвали к больному очень рано утром и срочно, так что навестить предварительно вас не было никакой возможности. Но и пренебречь этим вызовом я не могла, поскольку других способов проникнуть в госпиталь у меня тоже не было. Несите же скорее шарик, мы теряем время.

— Да, да, ханум, сейчас. Я мигом.

Тарани убежал в мастерскую, но уже через минуту вернулся и протянул Джин свое главное изделие. Как Джин и хотела, шарик оказался небольшим и действительно напоминающим крупную бусину для четок. Сверху он был покрыт голубоватой глазурью и вес имел не очень тяжелый, так что если прикрепить его к четкам, даже ищейки «Министерства информации» ни о чем не догадаются.

— Отличная работа, — похвалила мастера Джин. — Даже лучше, чем я рассчитывала. Он раскручивается?

— Да, элементарно. Позвольте, я покажу…

— Нет, нет, я сама. — Джин раскрутила шарик, оценила вместимость полости. Повторила: — Отлично. Подойдет. А теперь ступайте пока в мастерскую: мне надо загрузить шарик радиоактивным содержимым. Возвращайтесь минут через пять, не раньше. Заодно приготовьте бензин, чтобы я смогла сжечь платок, в котором оно сейчас завернуто.

Тарани растерянно отступил от машины и отправился в мастерскую, то и дело оборачиваясь. Джин достала из кармана платок с волосами Эбаде, развернула его, осторожно переместила волоски внутрь шарика. На мгновение перед глазами возникла иссохшая, скорченная, покрытая язвами и похожая на обгоревшую в костре головешку фигурка человека, сморщенное личико, последняя слеза на потрескавшейся щеке. «Вас уже не спасти, дорогой мой, милый доктор Эбаде. Простите меня, — Джин проглотила застрявший в горле комок. — Но я обещаю сделать всё, что в моих силах, чтобы ваша прекрасная Персия снова стала славна коврами и яблоками, а не полониевыми запалами к смертоносным бомбам». Плотно закрутив шарик и сжав его в кулаке. Джин вышла из машины.

На стук автомобильной дверцы Тарани выглянул из мастерской, и Джин направилась к нему. Он пропустил её внутрь.

— Вот ваша труба, ханум. Если позволите, я прямо сейчас отнесу её в вашу машину.

— Чуть позже, Анук. Сначала спрячьте в надежном месте шарик, — разжала Джин ладонь. Шарик лежал неподвижно, поблескивая покрытыми глазурью боками. — Теперь можете взять его без опаски. Всё уже там, внутри.

— Хорошо, ханум. — Тарани осторожно взял шарик с ладони Джин и, отойдя к стене, сунул его в потайной, невидимый глазу ящичек. — Здесь я храню всё, что касается моей секретной работы, — коротко пояснил он.