Роза Марена

Потом она повернулась к Рози, увидела, какое у той убитое лицо, и улыбнулась. Было видно, что она хочет изобразить ободряющую улыбку, но улыбочка получилась вымученной.

– Все в порядке, Рози. Просто сегодня я объявляю обеденный перерыв на полчаса раньше, вот и все. Выбирайся из своей стекляшки.

Рози так резко поднялась со стула, что очень больно ударилась левым бедром об угол стола и едва не перевернула бутылку с водой. Она пулей вылетела из кабинки.

Рода с Кертом стояли у двери в коридор, и на мгновение ей показалось – нет, она была просто уверена, – что они говорили о ней.

Если ты действительно так считаешь, Рози, то тебе стоило бы показаться врачу, раздался у нее в голове ехидный голос миссис Сама Рассудительность. Ну знаешь, который показывает пациентам картинки с изображением разноцветных клякс и расспрашивает, в каком возрасте ты приучилась самостоятельно ходить на горшок. Обычно Рози раздражало, когда внутренний голос тщился давать ей советы, но этот совет был действительно очень дельным.

– Я все сделаю хорошо, – заверила она Роду. – Вот увидишь, уже после обеда я буду в норме. Честное слово.

Вот только Рози была не уверена в том, что она будет в норме. Все утро она честно пыталась проникнуться настроением книги, как это было с «Морским дьяволом», но у нее ничего не получалось. Только-только она начинала потихонечку погружаться в мир Альмы Сент-Джордж, которую преследовал сумасшедший поклонник, псих-маньяк Питерсон, как ей тут же вспоминались события вчерашнего вечера. Звонок Анны Стивенсон, когда Анна ей сообщила, что ее бывший муж – тот самый человек, который направил Рози к «Дочерям и сестрам», – был зверски убит у себя на квартире. Или ее разговор с Биллом. Она вспоминала о том, как испуганно и растерянно звучал его голос, когда он ее спрашивал, что случилось. И как дрожал ее собственный голос, когда она говорила Биллу, чтобы он держался от нее подальше. Просто держался подальше. И это последнее воспоминание было, наверное, самым тягостным.

Керт осторожно похлопал ее по плечу.

– Ты сегодня не в голосе. – Он ободряюще улыбнулся. – Так бывает. Случаются дни, когда волосы не ложатся в прическу, как ты над ними ни бейся. Случаются дни, когда голос никак не звучит. Правда, с голосом хуже. Но все равно это преодолимо. Мы здесь, в нашей комнате аудиоужасов, и не такое видали, да, Рода?

– Да уж, – поддакнула Рода, но при этом она ни на миг не сводила испытующих глаз с лица Рози. И Рози неплохо себе представляла, что сейчас видит Рода. Прошлой ночью ей удалось поспать только два-три часа, и она еще не обзавелась набором всемогущей косметики, которая скрывала бы все плачевные результаты бессонной ночи.

Тем более я все равно не умею краситься, подумала она.

Когда Рози училась в старшей школе, у нее была кое-какая косметика (то есть как раз тогда, когда она меньше всего в ней нуждалась), но с тех пор, как она вышла замуж за Нормана, она обходилась почти без краски: разве что позволяла себе чуточку светлой пудры и помаду самых что ни на есть натуральных оттенков. «Если бы я хотел каждый день любоваться на размалеванную морду шлюхи, – сказал ей однажды Норман, – я бы и женился на шлюхе».

Она подумала, что Рода прежде всего обратила внимание на ее глаза: опухшие веки, воспаленные, в красных прожилках белки, темные круги под глазами. Когда Рози вчера легла и погасила свет, она проплакала больше часа, но ей так и не удалось заснуть – хотя больше всего ей хотелось забыться и заснуть. В конце концов слезы иссякли, и она просто лежала в темноте, пытаясь хотя бы ни о чем не думать. Но не думать тоже не получалось. А потом, уже далеко за полночь, ее вдруг посетила совершенно ужасная мысль: что она совершила ошибку, когда позвонила Биллу и отказалась от его сочувствия – и, может быть, даже его защиты, – когда она больше всего в нем нуждалась.

Защиты?! – подумалось ей потом. Да не смеши ты меня, Бога ради. Я знаю, милая, он тебе нравится, и в этом нет ничего плохого, но давай смотреть правде в глаза: Норман сожрет его, даже не поперхнувшись.

Правда, пока еще ничего не известно. Может быть, Норман тут вообще ни при чем. И Анна вчера то же самое говорила. Питер Словик работал в нескольких организациях и занимался такими делами, которые многим могли быть как в горле кость. Вполне вероятно, что он встал поперек дороги кому-то другому… и убил его вовсе не Норман.

Вот только в душе Рози знала, что это Норман.

Она сердцем чуяла: это он.