Роза Марена

– В жизни всякое может случиться. – Она кивнула в сторону двоих бездомных, которые спали, прижавшись друг к другу, на пальто, расстеленных с краешка на скамейке. Один из них натянул на лицо грязную оранжевую кепку, чтобы закрыться от света, который здесь никогда не гасили.

Пару секунд Словик смотрел на них, потом перевел взгляд обратно на Рози.

– До этого не дойдет, – повторил он уже увереннее. – Городские автобусы останавливаются прямо у главного входа. Выйдете, повернете налево и сразу увидите остановку. Там все очень просто. Участки тротуара раскрашены в разные цвета в соответствии с автобусными маршрутами. Вам нужна оранжевая линия, поэтому ждите автобуса на оранжевом островке. Понятно?

– Да.

– Билет стоит доллар. Водители очень не любят возиться со сдачей. Так что лучше вам дать ему ровно доллар.

– У меня есть мелкие деньги.

– Хорошо. Выйдете на углу Дирборн и Эльк-стрит, подниметесь по Эльк-стрит два квартала… или три, точно не помню. В любом случае не потеряетесь – выйдете к Дарем-авеню. На Дарем повернете налево. Пройдете еще четыре квартала, но это недалеко. Увидите большой белый дом. Я бы сказал, что фасад нуждается в покраске, но, возможно, его уже и покрасили, я не знаю. Вы все запомнили?

– Да.

– И еще одно. Оставайтесь в здании автовокзала, пока на улице не рассветет. И пока не рассвело, никуда отсюда не выходите – даже на автобусную остановку.

– Я как раз и собиралась дождаться рассвета, – сказала она.

4

В автобусе «Континентал экспресс», который привез ее в этот город, ей удалось поспать всего два-три часа, да и то урывками, и поэтому вовсе неудивительно, что, когда она сошла с городского автобуса оранжевой линии, с ней случилось именно то, что случилось: она заблудилась. Уже потом Рози решила, что она, наверное, с самого начала ошиблась и пошла не в ту сторону по Эльк-стрит, но тогда ее меньше всего волновали причины. Тогда ее больше всего волновал результат – почти три часа бесполезных блужданий по незнакомым улицам. Квартал за кварталом. Она искала Дарем-авеню, но никак не могла найти. Ноги гудели. Поясница заныла. Голова разболелась. И она уже поняла, что здесь ей никто не поможет. Никакой Питер Словик. Здесь таких просто нет. Прохожие либо вообще не обращали на нее внимания, либо украдкой поглядывали на нее с недоверием, подозрением, а то и вовсе с откровенным презрением.

Вскоре после того, как Рози вышла из автобуса, она прошла мимо грязного и явно бандитского бара под названием «Пропусти рюмочку». Жалюзи на окнах были опущены, пивные рекламные вывески не горели, дверь закрывала решетка. Когда минут двадцать спустя она вышла к тому же бару (и только тогда поняла, что ходит кругами: все дома казались ей одинаковыми), жалюзи по-прежнему были опущены, но рекламные вывески закрылись и решетку на двери убрали. В дверном проеме, прислонившись спиной к косяку, стоял мужчина в рабочем комбинезоне и с кружкой пива в руке. Рози глянула на часы. Половина седьмого утра.

Она опустила голову, так чтобы даже случайно не встретиться взглядом с мужчиной, еще крепче вцепилась в ремешок сумочки и прибавила шагу. Наверняка этот мужчина у бара знает, где Дарем-авеню, но ей совсем не хотелось его расспрашивать. Он был слишком похож на человека, который любит поговорить с людьми – и особенно с женщинами – очень серьезно.

– Эй, крошка, – окликнул он Рози, когда она проходила мимо «Пропусти рюмочку». Его голос звучал безо всякого выражения, как голос говорящего автомата. И хотя Рози совсем не хотелось смотреть на этого человека, она все-таки оглянулась через плечо и бросила в его сторону быстрый испуганный взгляд. У него были жидкие волосы, очень бледное лицо в россыпи родинок или шрамов, похожих на не до конца зажившие ожоги, и рыжие длинные свисающие усы, как у Дэвида Кросби[3], на которых белели капельки пивной пены. – Эй, крошка, не хочешь зайти пропустить стаканчик ты ничего себе так симпатявая даже очень шикарные сиськи ну чего скажешь не хочешь чуток поразвлечься я бы тебе впялил сзади давай заходи позабавимся ну чего скажешь?

Она отвернулась и пошла дальше, заставляя себя идти спокойно, не убыстряя шагов. Она низко склонила голову, как женщина-мусульманка, которая вышла на рынок одна, и заставила себя сделать вид, что она его не замечает. А то бы он запросто мог увязаться следом за ней.

– Эй крошка постой как насчет встать на карачки что скажешь? Мы бы по-быстрому перепихнулись я бы тебе впялил сзади давай заходи мы по-быстрому.