Роза на кресте

— Да кто ж этих тварей поймет? — снова пожала плечами женщина. — Только не доносила младенца ваша бабушка, так как сильно ей живот оборотни своими когтищами поранили, словно пытались до ребеночка доцарапаться. Лекарка ее заштопала, как смогла, и травами отпоила, выходила, одним словом. А старый граф после этого случая не прикасался больше к изуродованному телу твоей бабушки — просто слег и умер с горя.

Что же, рассказ занятный. Только какое отношение он имеет к ее расследованию? Адриана так и не поняла, что хотела, кроме этой давней истории, поведать ей женщина, но спрашивать не решилась.

— А золота и каменьев драгоценных, — неожиданно продолжила свое повествование рассказчица, — граф надарил вашей бабушке видимо-невидимо. Все свое состояние передал ей в виде украшений. В столицу ездил за ними, мол, местные мастера не такие умелые.

«А вот эти сведения интересные. И где же тогда спрятаны сокровища бабули? Не сказать, что все проедено и пропито. И жив ли старый охотник? Вот с ним стоило бы побеседовать» — Адриана в задумчивости потерла переносицу.

— Ну, мы пришли, — женщина неожиданно распахнула перед ней дверь в лавку.

Вот так, и ни слова о сестрах Беннетт.

— Мне бы сыра козьего, — не очень уверенно произнесла Адриана, направляясь к прилавку.

— Вы племянница господина Беннетта? — спросил молочник, предлагая ей головку прекрасного дозрелого сыра.

Адриана кивнула в ответ.

— Несчастный отец убиенных девушек…

Хозяин лавки ловко отрезал большим ножом кусок сыра и, завернув его в тряпицу, протянул Адриане.

— У него отличные козы, которые давали великолепное жирное молоко. Будут излишки, — продолжил молочник, — с удовольствием буду у вас забирать, как и раньше у самого господина Беннетта. Опять же доход в дом.

— Обязательно буду иметь в виду, — ответила Адриана. — Я только приехала, еще не совсем разобралась с хозяйством.

— Раньше хозяйство у Беннеттов было большое, — сложив руки на груди, продолжил молочник. — Только дочки не работали, родителям не помогали. Хукс все сам, все сам. Иногда работников нанимал. Девочки уродились у него красавицами, господин Беннетт с рождения готовил их совсем к другой жизни. Только к какой, непонятно. В нашей глуши достойных женихов мало, а граф один, да и тот женат был к тому времени, когда девочки заневестились.

Адриану подмывало спросить, а что они тогда в поместье делали, зачем туда наведывались, но не решалась, опасаясь выглядеть в глазах молочника слишком любопытной особой.

— Деревенские праздники сестры Беннетт не посещали — делать им там особо было нечего. Слушать злые шепотки в спину, да видеть завистные взгляды. Если женщина не по зубам, мужчины ее едят глазами, а соперницы — сплетнями.

— Тебе-то, наверное, двадцать уже? — неожиданно спросил молочник.

Адриана согласно кивнула, хотя не знала, сколько лет Дезире. Пусть будет двадцать. Она-то постарше будет, но это неважно.

— Старшей исполнилось бы двадцать один нынешней осенью, а младшенькой — восемнадцать.

Хозяин лавки вздохнул.

— Если бы Ситлин согласилась, взял бы ее в невестки, — сказал он грустно. — Но она в сторону моего старшенького даже не смотрела. А мы не бедны: и одеть, и обуть смогли бы ее, как графиню. И украшения подобрали бы, достойные ее красоты. Что девушкам надо? Любви и ласки… Как мой сынок убивался, когда Ситлин померла. Любил ее сильно. Ладно, иди… Заморочил я тебе голову.

Молочник махнул рукой, выпроваживая Адриану, хотя мог бы еще поговорить, так как других покупателей в лавке не было.

Адриана вышла на улицу и поспешила домой — она и так задержалась, совершая покупки. А у нее больной еще не умыт и не накормлен.

Она поняла одно, пока что деревенские кумушки не спешили обсуждать с Дезире Беннетт смерть ее двоюродных сестер. И ей оставалось только подружиться с Филомель, чтобы через нее узнавать все «местные новости». И еще молочник… Он обижен на Ситлин, старшую из сестер, и с удовольствием поведает ей еще что-нибудь из ее жизни. Надо обязательно хозяйством заняться, и уже завтра принести словоохотливому владельцу лавки молока после утренней дойки…

Адриана быстро приготовила завтрак, поставила тушиться овощи к обеду и, пока не пришла с докладом Дезире или не заглянула к ней любопытная Филомель, решила порыться в шкафах, посмотреть на вещи, которые остались от дочек господина Беннетта.

Платья с короткими рукавами ее интересовали мало. Впрочем, их было не так уж и много. Местные жительницы предпочитали носить наряды с пышными длинными рукавами — погода с частыми прохладными дождями в этой части страны не позволяла руки оголять — да еще плащи и капоры. Платья, как платья, ничего особенного. А вот плащи ее заинтересовали. Жаль, она лупу оставила среди своих вещей, которые передал Дезире, а невооруженным взглядом не рассмотреть, что за пятна были на плащах девушек.

— Что ищешь? — раздался негромкий то ли голос, то ли свист ветра за окном.

Адриана обернулась к двери — никого. Она выскочила из комнаты — тоже никого. Почувствовала, как мурашки побежали по телу. Она давно никого и ничего не боялась, но тут стало как-то не по себе.