Роза в хрустале

— Вот, ты где, моя девочка, — маг заглянул в комнату, протянул ей руку, и Маргарита с готовностью спрыгнула на пол.

— Закрыть глаза?

— Ой, — он хлопнул себя по лбу. — Закрой.

Полностью доверившись ему, она неловко ступала по деревянному полу, пока не ощутила аромат, какого не встречала раньше.

— Можно, — руки её он не отпустил.

Она распахнула глаза с такой радостью, как это бывает только у детей в ожидании чуда. Комната преобразилась. Маг, конечно же, тщательно завесил окна, чтобы со стороны леса не было видно ни единого огонька. А огней сегодня ночью будет много. Зелёные, яркие светляки, рассаженные по банкам и пустым бутылочкам из-под зелий, окрашивали комнату в мягкий травянистый оттенок. На её ошарашенный взгляд, маг ответил:

— Иллюзия. Ты подумала я их ловил?

Рассмеявшись, Ри вдыхала аромат цветов, украсивших окно рядом с их ложем и стену над очагом.

— Болотная хриллингурская лилия. У них сейчас самый цвет, — Дарион явно наслаждался произведённым впечатлением.

На столе горели три свечи, а между ними стоял хрустальный куб с розой, такой прекрасной, что при взгляде на неё замирало сердце. Огонь играл в гранях, свет преломлялся, отражаясь множество раз. Перед кубом лежал кинжал.

Маргарита кивнула, как бы соглашаясь со всем, что сейчас произойдёт и посмотрела на мага. В глазах Дариона горел тёплый багрянец, тот осенний цвет, что так нравился ей, когда они встречались в его землях. Он протянул руки, и она легко оказалась в них, точно погрузилась полностью, прильнув к его телу.

— Маргарита Фолганд, согласна ли ты стать хозяйкой в моем доме? — он не отводил взгляда от её глаз.

— Дарион Люций, мои стихии и моё сердце выбрали тебя, моего мага, чтобы вместе пройти путь.

Маг протянул руку, не глядя взял кинжал, и порезал себе ладонь. Немедленно, она протянула свою ладошку, словно боясь, что Дарион передумает в последний момент. Соединив порезы, они стояли некоторое время, не отпуская друг друга.

— Моя жена, — прошептали его губы, не веря, не осознавая до конца.

— Мой муж, — Ри коснулась поцелуем звездчатого шрама на разбитой скуле, долгим и нежным поцелуем.

Каким-то чудесным образом они оказались на одеяле, и рубашки на Дарионе уже не было, и Ри была полностью обнажена. Оба и не заметили, как это произошло. Так же незаметно исчезли последние детали его одежды. Они плыли в зеленоватом сладком тумане, где стихии пытались пробиться в тела, а те, что рождались внутри выйти во вне, соединиться, но не удавалось связать их друг с другом. Немного не так, неправильно, как должно быть в первую ночь мага и его спутницы, но сейчас всё было неважно.

Маргарита продолжала чувствовать, как контролирует себя Дарион, не давая возможности прошлому ворваться в их сладкую тягучую негу. И она помогала ему, касаясь волос на затылке, пропуская короткие пряди между пальцами, шептала:

— Дари, мой Дари…

В этот раз он осмелился пройти до конца этот путь вместе с ней, оставаясь сильным, но таким ласковым и осторожным, что Ри хотелось плакать от счастья. Она перетерпела неизбежные неприятные мгновенья, а Дарион тут же сгладил их лаской и горячими нежными словами, половину из которых Маргарита даже не разобрала. Несколько невольных слезинок покатилось по щекам, встревожив мага. Он остановился, с волнением заглядывая ей в лицо, почти пугаясь.

— Что, родная? Я? Я делаю тебе больно?

— Нет, — Ри выгнулась в его руках, будто хотела стать ещё ближе, что было невозможно. — Просто я люблю тебя.

Губами он осушил её слезы и улыбнулся.

— Моя, Ри.

— Дари, — она застонала ему в губы. — Не останавливайся, умоляю.

— Даже не собирался.

К утру светляки распались вместе со схемой, свечи догорели, и только аромат болотной лилии заполнял комнату. Маргарита тихо-тихо сходила привести себя в порядок и вернулась быстро, но Дарион, мирно спавший, когда она уходила, тоже проснулся.

Она вошла в комнату и испугалась. Маг перевернулся лицом к очагу, свернулся калачиком, подтянув колени, закрылся полностью, и только руки положил над головой, сцепив в судороге пальцы, голова его оказалась склонённой к коленям и полностью закрыта между руками. Эта поза показалась Ри настолько странной и неестественной, что она в ужасе несколько минут смотрела на Дариона. И ей начало казаться, что видит она не взрослого мужчину, а того пятнадцатилетнего мальчика, измождённого и изувеченного, лежащего в человеческой мерзости, грязи и боли. Её сердце мучительно сжалось, но Маргарита не позволила себе слабости, теперь никогда — она инициированная спутница мага, в горе и радости, жизни и смерти вместе. Сжав губы, она легла рядом, обнимая не тело, саму душу Дариона, гладила по сведённым судорогой рукам и плечам, целовала спину, касалась его всего, как могла достать.

— Дари, все хорошо, хорошо…

И он раскрывался понемногу, хотя вначале вздрагивал от каждого её прикосновения, как от удара плетью. Не поворачиваясь к ней, он внезапно сказал:

— Тебе придётся выпить мёртвого корня.

Голос его был безжизненным и страшным. Её будто оттолкнуло от мага, дыхание сбилось.