Роза в цепях

— Кто это там бродит по ночам? — спросил сторож недовольным голосом.

— Открывай ворота! Пришел Тит Веций Валерий — Юноша нетерпеливо поторопил привратника.

— Госпожа не велела вас пускать.

— Передай ей, что я срочно хочу ее видеть.

— Приходи утром, молодой господин. Не настаивай, чтобы тебя сейчас допустили к моей госпоже. Бесполезно! А кто попытается, несмотря на запрет, проникнуть в дом, на того будут спущены собаки. Слышишь, как они рычат?

Действительно, за стенами был слышен лай псов, знаменитых на всю Капую свирепым нравом и великим ростом.

— Госпожа приказала никого не допускать к ней сейчас, — привратник говорил охрипшим, как после простуды голосом. — Никого, значит, и тебя, молодой господин.

Эней тронул Валерия за рукав и отозвал его в сторону, чтобы высказать свои соображения.

— Послушай, Валерий. Давай подождем до утра. Ты не знаешь Фабию, если она отдаст приказ, то уж ни за что его не отменит, приди к ней хоть сам император или Юпитер-громовержец. Я сам волнуюсь за Актис не меньше твоего, но если мы сейчас попытаемся проникнуть за эти стены, — Эней обвел взглядом высокую стену, окружавшую виллу, — то я боюсь, как бы Фабия вообще не отказала тебе в приеме.

Валерий, сжав от досады губы, слушал друга. Как бы ему хотелось, не взирая ни на какие преграды, увидеть сейчас, в эту самую минуту Актис, услышать ее певучий голос и, нежно обняв любимую, прижаться к ее трепещущему телу. Но доводы Энея были убедительны, и молодой патриций оставил бесполезные попытки проникнуть в дом, и решил дождаться у ворот поместья восхода солнца.

Всю ночь два друга проходили под стенами дома. Ожидание было таким тягостным и тем, что время прошло в мучительных раздумьях и в не стихающей тревоге. Валерий и Эней почти не разговаривали друг с другом, каждый думал о своем.

Настало утро… Ворота все еще были закрыты. Во дворе скрежетал металл, слышен был перекликающийся го- вор людей, лай собак, но ворота еще не открывали. Валерий подбежал к двери и нетерпеливо забарабанил в нее. Никто и не думал отзываться. Наконец за стеной послышался шум отодвигающегося засова, и через мгновение в распахнутые ворота шесть рабов в синих туниках вынесли лектику. В ней возлежал Петроний Леонид. Он был облачен в чеканные медные латы, на коленях покачивался легатский шлем, сапфировый плащ обхватывал коренастую фигуру легата.

— Дядюшка! — вскрикнул Валерий и горячо поприветствовал Леонида. Муж Фабии выслушал племянника, а затем устало сказал: — Дождись, когда моя женушка соизволит проснуться. Прости, но я вчера ничем не смог тебе помочь.

Валерий в страхе за жизнь Актис, схватился за край лектики и с волнением в голосе прошептал:

— Она избита? Что с ней, дядюшка? Скажи мне!

— Я не видел, что сделала Фабия с рабыней, но я предполагаю, что с ней будет потом.

— Где Актис? — вскричал юноша. — Почему меня не пускают в дом?

Валерий лихорадочно оглядывался вокруг, мучительно соображая, что предпринять. Легат успокаивал его.

— Я думаю, что Фабия примет тебя сейчас. Мои тщетные попытки помочь тебе, окончились крахом. А вот ты, мой дорогой племянник, сможешь умилостивить мою женушку. Я уверен, что Фабия внемлет твоим просьбам и сжалится над рабыней. Мне очень жаль, что я не могу быть теперь рядом с тобой. Спешу на учения. Возможно, скоро нас отправят в Иудею.

— Я уже говорил, что там неспокойно. Так что дела заставляют покинуть на время дом, и моя поддержка в твоих желаниях спасти рабыню, будет пожеланием не падать духом. Теперь прости, я тороплюсь.

Леонид потрепал племянника по голове, Сказал на прощание несколько ободряющих слов и отправился на учения Кампанского легиона, которые проводились в тридцати милях от города. Два друга все пытались добиться встречи с Фабией, но привратник каждый раз говорил, что госпожа все еще отдыхает, и поэтому приказ не впускать никого в дом остается в силе. Ждать пробуждения Фабии пришлось до обеда.

Наконец, любезно улыбаясь гостям, матрона встретила их в таблинии. Она была одета в белоснежную паллу, украшенную тончайшим узором. Несколько цветных вееров лежали на небольшом столике рядом с ней.

— Что тебя привело в этот дом, Валерий? — задала свой первый вопрос Фабия. Она еще вчера была уверена, что этот юнец, который сейчас стоит перед ней, прибежит сюда, как только узнает о своей девке.

— Послушай, Фабия. Как ты догадываешься, я пришел неспроста. Я намеревался еще вчера увидеть тебя, но твой приказ не впускать меня в дом, не только оскорбителен для меня, как для патриция, но и как для родственника. Я прошу дать объяснения, почему мы с моим другом не только не имели возможности попасть в этот дом, но нам еще и угрожали? — сначала Валерий говорил спокойно, но постепенно голос его стал наполняться гневом и местами переходил на крик. — Двенадцать часов мы прождали у ворот! Такого унижения еще никто мне не преподносил!

«Ты еще и не такое испытаешь, глупец!» — подумала Фабия и злобно взглянула на посетителей. Однако она мгновенно преобразилась и снова приветливо улыбалась.