Роза в цвету

– Давно нужно было ее отсюда услать. Я, как увидела, какой она смазливой выросла, сразу сказала Саре, что тут недалеко до беды, – и вот вам беда, да еще какая. Ах ты ж господи! И чем только эта молодежь думает?

– Но вряд ли кто-то станет им препятствовать, если дядя Джем и тетя Джесси одобрят выбор сына, а еще мне кажется, очень нехорошо бранить бедную Фиби за то, что она у нас воспитанная, красивая и добрая – мы ведь очень многое для этого сделали.

– Деточка, ты пока в этих вещах не разбираешься, но могла бы понять, в чем состоит твой долг перед семьей, и предпринять необходимые шаги для сохранения нашего честного имени. Что, как ты думаешь, сказала бы наша достопочтенная родоначальница леди Маргарет, если бы узнала, что старший сын в семье решил взять жену из работного дома?

При этих словах бабушка Биби едва ли не испуганно подняла глаза на один из каменнолицых портретов, которыми были увешаны стены ее комнаты: она будто бы просила прощения у матроны с суровым носом, которая пучила глаза из-под синей нахлобучки для чайника, служившей ей головным убором.

– Поскольку леди Маргарет уже лет двести как умерла, лично мне решительно все равно, что она скажет, тем более что, судя по виду, она была особой недалекой и заносчивой. Зато меня очень волнует мнение мисс Изобилии Кэмпбелл, ибо она женщина рассудительная, добросердечная, деликатная; эта милейшая пожилая дама и мухи не обидит, и уж во всяком случае не обидит добропорядочную и преданную нам девушку, которая стала мне названой сестрой. Или обидит? – продолжала улещивать бабушку Роза, прекрасно зная, что именно ее слово весомее всех остальных.

Но мисс Изобилия успела надеть капор и, соответственно, сильнее прежнего укрепилась в своих женских правах: она не только воинственно сдвинула свой головной убор на самый затылок, но еще и решительно покачала головой, расправила белый накрахмаленный передник и встала, готовая к бою.

– Роза, я намерена исполнить свой долг и от остальных ожидаю того же. А сейчас ни слова больше, мне необходимо осмыслить случившееся – твое сообщение свалилось как снег на голову и требует вдумчивого подхода.

После этих вовсе для нее не характерных высокопарных фраз пожилая дама воздела руку с ключами и засеменила прочь, внучка же зашагала следом, не понимая, судя по взволнованному выражению лица, помогло ли хоть чем-то ее заступничество.

Услышав в кабинете голос Фиби, Роза вздохнула с облегчением: она не сомневалась, что дядя Алек примет их сторону и все окончится хорошо. Однако за завтраком тучи сгустились пуще прежнего: хмурый взгляд и бледные щеки Фиби не сулили ничего хорошего, а доктор Алек принял вид беспристрастного судьи и лишь время от времени бросал на Розу вопросительные взгляды, будто любопытствуя, как она приняла последние новости.

За столом ощущалась неловкость, хотя все пытались это скрывать и с деланым интересом обсуждали события предыдущего вечера. Однако сказанное накануне разрушило былой мир – так камушек, брошенный в тихий омут, далеко рассылает по его поверхности тревожную зыбь. Бабушка Биби старательно «осмысляла случившееся» и по ходу дела роняла и переворачивала все, к чему прикасалась, – в результате на чайном подносе у нее воцарился прискорбный хаос. Доктор Алек погрузился в чтение газеты; Роза, посыпав овсянку солью вместо сахара, рассеянно отправляла ее в рот, и ей казалось, что все сущее утратило сладость; что до Фиби, она некоторое время давилась чаем и крошила булочку, а потом извинилась и ушла, твердо решив про себя, что не будет яблоком раздора внутри столь любимого ею семейства.

Едва за ней затворилась дверь, Роза оттолкнула тарелку и, подойдя к доктору Алеку, заглянула к нему под газету; на лице ее читалось такое волнение, что доктор тут же прекратил читать.

– Дядя, речь идет о серьезном деле, мы все должны обозначить свою позицию, ибо ты опекун Фиби, а я ее сестра, – с прелестной серьезностью начала Роза. – Я уже не раз тебя разочаровывала, – продолжила она, – но при этом знаю, что сам ты никогда не дашь мне повода разочароваться в тебе, потому что ты слишком мудр и добр, чтобы позволить чопорности или гордыне испортить твое хорошее отношение к Арчи и к нашей Фиби. Ты же их не оставишь, правда?

– Никогда! – с обрадовавшей Розу решительностью заявил доктор Алек.

– Спасибо! Спасибо! – воскликнула Роза. – Ну вот, теперь вы с бабушкой оба на моей стороне, и мне никто не страшен.

– Погоди, не спеши, моя душа. Да, я не оставлю наших влюбленных, но, безусловно, дам им совет тщательно все обдумать и взвесить. Не стану скрывать, я сильно обеспокоен: Арчи слишком молод, чтобы принимать такие судьбоносные решения, а Фиби, на мой взгляд, ждала иная стезя. Сама знаешь, старики всегда ворчат, когда путают их планы, – добавил он уже не столь серьезным тоном, потому что у Розы от расстройства вытянулось лицо.