Роза в цвету

– Вот именно. – И доктор энергично кивнул, словно обрадованный этими симптомами.

– Я правда пока не заметила в этой книге ничего дурного. Известный автор, прекрасный слог – это ты сам знаешь, а персонажи настолько правдоподобные, что мне кажется, будто я где-то с ними встречалась.

– Надеюсь, что нет! – вырвалось у доктора, который стремительно захлопнул книгу, словно не хотел, чтобы неприглядные существа вырвались оттуда наружу.

Роза засмеялась, но решила не отступаться: очень уж ей хотелось дочитать интересную историю, но только с дядиного разрешения.

– Я и раньше читала французские романы, ты сам мне их давал. Да, не много, зато самые лучшие; мне кажется, я умею отличать плохие от хороших, и если бы этот был дурного свойства, он бы мне не понравился.

В ответ дядя открыл книгу и немного полистал, отыскивая некое конкретное место. Потом вложил ее Розе в руку и негромко попросил:

– Прочитай вслух страницу-другую, переводя по ходу дела. Когда-то тебе это нравилось, давай попробуем снова.

Роза подчинилась и споро принялась переводить с листа, изо всех сил стараясь передавать смысл на безупречно правильном английском. Однако чем дальше, тем медленнее она продвигалась, потом стала выпускать отдельные фразы, а в итоге и совсем умолкла, причем, судя по виду, ей бы снова не помешал экран.

– Что такое? – спросил дядя, наблюдавший за ней с крайне серьезным видом.

– Тут некоторые фразы не переводятся, а если попробовать, их только испортишь. По-французски в них нет ничего такого, но на нашем неуклюжем английском они звучат дурно и грубо, – пояснила Роза с легкой досадой: ей было неприятно, что она не смогла доказать свою правоту.

– Знаешь что, душа моя? Если эти замечательные фразы невместно перекладывать на честный английский язык, то и содержащиеся в них мысли невместно вкладывать в твою невинную головку! Эта глава служит ключом ко всей книге, тебя искусно и изобретательно довели – а точнее, низвели до этой точки повествования, и ты перестала замечать, сколько в этом повествовании дурного. Хуже всего, что автор, безусловно, талантлив, он умеет ловко запрятать зло и придать опасности лоска.

Доктор Алек помолчал, а потом добавил, бросив тревожный взгляд на книгу, над которой по-прежнему склонялась его племянница:

– Дочитывай, если хочешь, но помни, душа моя: то, что может стать гибельным в двадцать, в сорок уже можно читать без риска, а еще – нужно строго следить за тем, чем именно мы питаем этот прекрасный, но опасный дар под названием «воображение».

Дядя прихватил свой медицинский обзор и удалился читать ученую статью, которая интересовала его куда меньше, чем работа юного ума в соседней комнате.

Вновь воцарилась тишина, нарушавшаяся лишь восторженным ерзаньем Джейми, когда в иллюминатор заглядывала общительная каракатица или «Наутилус» пробивал судно-другое своим неумолимым тараном. Зазвонил колокольчик, доктор поднял голову, пытаясь понять, не его ли зовут. Всего лишь послание для тетушки Биби – он собирался вернуться к работе, но тут заметил на столе квадратную посылочку.

– Что это? – поинтересовался он и взял сверток в руки.

– Роза просила меня доставить к Китти Ван. Я забыл книгу, которую ей прислала мама, так что я сперва за ней сбегаю, а потом уж это отнесу! – откликнулся из своего гнездышка Джейми.

Книга, которую читал Джейми, была толстой, и он пока одолел только треть, из чего доктор Алек заключил, что Розе долго ждать желаемого, а потому засунул посылку в карман и зашагал прочь, заметив с удовлетворенным видом:

– Добродетель часто остается невознагражденной, но на сей раз так не будет – если оно в моих силах.

Через полчаса Роза очнулась от короткой дремы и обнаружила, что на месте нескольких старых ее любимых книжек, которыми она пыталась утешиться, лежит полезная незамысловатая история, обещанная ей тетей Джесси.

– Какой славный мальчик! Пойду поблагодарю его, – сказала она негромко и подскочила, совершенно проснувшаяся и очень довольная.

Впрочем, никуда она не пошла, потому что увидела дядю: он стоял на коврике и грел руки у огня. Вид у него был освеженный и взъерошенный, это говорило о том, что ему совсем недавно пришлось бороться со стихиями.

– Откуда это здесь? – с подозрением осведомилась Роза.

– Принес один человек.

– Этот человек? Ах, дядя! Столько усилий – ради моего мимолетного желания? – воскликнула Роза, взяв обе его холодные руки в свои и переводя взгляд, полный нежного упрека, с непогоды за окном на разрумянившееся лицо совсем рядом.

– Ну я же отобрал у тебя французские бонбонки в ядовитой глазури, нужно было принести тебе пищи поздоровее. Вот она, чистый сахар, из тех, что способны усластить не только язык, но и сердце – и дурного послевкусия не останется.

– Как же ты ко мне добр! Я этого не заслужила, ибо не устояла перед искушением, как ни старалась. Дядя, отложив книгу, я подумала, что мне все-таки не терпится узнать, чем кончилось дело, и, боюсь, дочитала бы до конца, если бы книга все еще была со мной, – сказала Роза, пряча лицо в ладони, которые сложила смиренно, будто покаянное дитя.