Розалина снимает сливки

– Ну, это зависит от того, кто кричит и на кого кричит. Ты должна стоять за себя, друг.

По опыту Розалины, когда люди ей говорили, что нужно постоять за себя, они имели в виду «перед всеми, кроме меня». Поэтому к этой идее она относилась в лучшем случае с опаской.

– И вообще, – продолжил Гарри, – я никогда не говорил, что ты просто шикарная чика. То есть ты шикарная. И выглядишь так, как выглядишь. Но еще я знаю, что ты не боишься наехать на того, кто может выкинуть тебя из шоу. И ты вырастила дочь, которая хорошо разбирается в уродливых рыбах. А значит, она наверняка знает, что ты будешь любить ее, что бы она ни сделала, а это очень важно. И пока все остальные ломают голову над тем, как сделать цветы из хлеба, ты печешь самое настоящее сердце, которое кровоточит, потому что ты охренеть странная. А еще я знаю, что ты вроде как встречаешься с другим парнем, так что мне, наверное, лучше заткнуться.

Розалина открыла рот и, поняв, что совершенно не знает, что сказать, закрыла его. Потому что она действительно вроде как встречалась с другим парнем. Так что, видимо, позволять сексуальным красавцам говорить ей, что она чертовски странная, означало бы перейти какую-то гипотетическую, но очень конкретную черту.

А что, если Ален был прав много недель назад и ей отчаянно хотелось… чего-то? Потому что ей на самом деле вовсе не хотелось, чтобы Гарри молчал. Ей нужно было больше… Собственно, она не знала, чего именно больше. Вот бы не было этого тихого фонового ощущения, что твой ребенок спит. Или не нужно было беспокоиться о том, что электричество отключится без причины. Или предчувствия, что придется платить за восстановление, если это случится. Может быть, дело в том, что она заняла первое место по печенью, и каждый раз, когда думала об этом, приходилось останавливать себя, чтобы не начать прыгать, как Тигра. А может, дело было в компании. Она была с человеком, который видел ее дом, был знаком с ее ребенком и знал, чем она живет. С тем, кому, казалось, было не все равно, какая она. А не то, какой она могла бы быть.

Встав, Гарри собрал тарелки и отнес их к раковине, а затем начал мыть посуду.

– Ты ведь готовил, – сказала она. – Ты не должен…

– Я бросил рыбные палочки на сковородку. Ко мне в дверь не скоро не постучит Маркус Уоринг.

– Зато это были очень вкусные рыбные палочки. А Маркус Уоринг подавал королеве пирожное с заварным кремом.

– А представь? – Он оглянулся через плечо. – Если бы я попробовал подать королеве сэндвич с рыбными палочками? Меня бы возненавидели сильнее, чем Меган Маркл.

– Это не смешно, – сказала она ему. – И мне неловко из-за того, что хочется смеяться.

– Знаю. Бедная девочка. В смысле, бедная девушка. Она пережила настоящий кошмар. Мои родители до сих пор вспоминают, что случилось с принцессой Ди. И вот, казалось бы, пора уже понять, да?

Розалина взяла с вешалки чайное полотенце – это было сувенирное полотенце из аббатства Баттл, которое Амели получила во время школьной экскурсии, – и начала протирать посуду.

– «Шок и ужас: грозное устройство монархии».

– Эй, кто-то ведь должен приезжать на открытия, и это не всегда может быть архиепископ Кентерберийский или кто-то, кто занял третье место на «Икс-факторе».

Воцарилась тишина, пока они заканчивали – Розалина убирала тарелки в шкаф, а Гарри смывал жир в раковине с большим усердием, чем проявляла Розалина.

– Ну и, – спросил он, – зачем ты пришла на шоу?

Теперь, когда «Пекарские надежды» были в самом разгаре, ей уже давно не приходилось отвечать на этот вопрос.

– Честно говоря, я вроде как… Сказать «в отчаянии» – слишком сильно. И, в целом, у меня все хорошо. Я обеспечена гораздо лучше, чем большинство людей в моей ситуации. Просто мне кажется, что я… зашла в тупик.

Он наклонил голову в легком любопытстве.

– Как это?

– Ох, это сложно. И я даже не знаю, насколько разумно. Дело в том, что я очень рада, что у меня есть Амели. И если бы могла вернуться и изменить прошлое, поступила бы точно так же. Но я устала от того, что вечно не хватает денег и времени. Устала думать, что вся моя жизнь – дорогое хобби, которое оплачивают родители. Прости, у меня… накопилось. – Она снова опустилась за кухонный стол.

– Что есть, то есть, так ведь? И нет ничего плохого в том, чтобы хотеть денег. Да и ты ничего не потеряла, когда пошла на ТВ. В смысле, – продолжил он с гораздо большей уверенностью, чем когда-либо у него видела Розалина, – ты – хороший пекарь. Думаю, ты понравишься зрителям, даже если не победишь. Вспомни ту, с зубами, из прошлого сезона – она вышла в полуфинал, а теперь у нее свой сериал.

Странно, но разговор с Гарри помог шоу стать осязаемее, чем когда-либо прежде. Как будто это и в самом деле был план, а не несбыточная мечта или обходной путь по дороге к чему-то лучшему.

– Наверно, я больше надеялась, не знаю, на книгу рецептов или колонку в «Гардиан». Или стать автором для какого-нибудь сайта. На что-то такое, что могу делать из дома и за что платят больше, чем восемь фунтов семьдесят два пенса в час.