Розалинда. Детектив

Я и не ждала ее приглашения. Войдя внутрь, я не хотела говорить с ней, не хотела церемониться. Мне просто нужен был ответ на вопрос.

— Грэйс, — сказала я, — Зачем вы купили серебряный нож?

И, конечно же, ответом мне была тишина.

Грэйс спокойно продолжала вынимать шпильки, даже не глядя в мою сторону.

— Ответьте! — громко сказала я.

Это была не просьба. Скорее приказ. Вернее нет, это был вопль безнадежности. Я знала, что Грэйс известно что-то, чего не знают остальные, и что от этого может зависеть человеческая жизнь, но как выудить у нее эту информацию — я не предполагала.

Господин Холмс на своих курсах учил нас общаться с разными типами людей. «Гладить по шерстке» халериков, смеяться вместе с сонгвиниками, показывать свои мягкие стороны меланхоликам, всегда быть рассудительным с флегматиком… Но к Грэйс Арон ни одно из этих правил не подходило. По крайней мере, для меня, ведь я не видела в Грэйс человека. И все же я сделала последнюю попытку:

— Грэйс, — уже мягче сказала я, присаживаясь на стул рядом, — Прошу вас, ради Александра, ответьте мне.

Мой оппонент вынул последнюю шпильку из волос, и длинные серые пряди поползли по плечам, словно змеи.

— Ради Александра? — повторила Грэйс своим спокойным, тянучим голосом, — С чего это? Он ненавидит меня, а я — его.

Меня словно ударило молнией. Александр ненавидит Грэйс Арон?

Та, увидев мое лицо, засмеялась, обнажая белые зубы с щелочкой посредине.

— А вы думали, он питает ко мне нежные чувства? Пфа!!! — и Грэйс достала из шкатулки очень яркую красную помаду.

— Ради кого я точно буду молчать, так это ради Александра, — сказала она, малюя губы, — Он был любимым крестником матушки, этакий золотой мальчик. Даже перстенек ее себе прикупил на память. А я с ним никогда не ладила. Словно он с детства знал, как я закончу, — она облизала яркие губы, — Отец пригласил его погостить у нас перед моей свадьбой, и каким-то образом, Александр узнал мой секретик. О, как он стал глядеть на меня!? Вы видели этот взгляд?!

Тут Грэйс повернулась ко мне лицом, и в ее глазах читалась давно хранимая и заглушаемая ярость.

— Этот мальчишка посмел глядеть на меня, словно я — не человек. Будто он даже поверить не может, как такое существо, как я- ходит по земле! Вот как он смотрел на меня! — прошипела она.

Но тут лицо ее застыло.

Грэйс снова развернулась к зеркалу, и нала подводить черным глаза.

— Александр зашел так далеко, что умолял моего отца не заступаться за меня. Он просил его «Не делать этого»- Не брать вину перед судом на себя.

Она подвела оба глаза, и принялась расстегивать пуговички на платье. Госопдин Холмс так же учил нас не прерывать свидетелей, когда они хотят выговориться, и потому я сидела молча.

Грэйс сняла платье, и осталась в одном пенюаре — прозрачном и облегающем.

— Как я выгляжу? — спросила она.

Я с горечью посмотрела на нее: распущенные волосы по талию, яркий макияж, отсутствие приличной одежды.

— Как падшая женщина, — ответила я правду.

— Отлично! — звонко засмеялась Грэйс, — Этого я и добивалась! Видишь ли, в отличие от отца, я не вижу смысла скрывать от мира мое лицо! Пусть все знают, какая я. Лишь только аукцион кончится, я, как говорит папочка, смогу пойти «на все четыре стороны», и, о луна, как я этого жду!

И она снова улыбнулась зубами с щербинкой.

— Боюсь, вам там придется не по душе, — тихо сказала я.

— Отчего это? — спокойно спросила меня Грэйс.

Я вдохнула воздуху. То, что я собиралась сказать, было моим и только моим, хотя, кажется, аукцион скрывал все личные границы.

— В молодости я была на вашем месте, — сказала я.

Грэйс молчала. Я продолжила:

— Родители отказались от меня и выгнали из дома, так случилось. И я долго искала себе место в этой жизни. Те вещи, которыми мне приходилось заниматься, чтобы выжить — я никогда не хочу вспоминать. Поэтому не глупите, Грэйс…

Я начала злиться и голос мой повышался:

— Ваш отец делал все, чтобы вы могли жить дальше. Так не хороните себя!

Губы Грэйс внезапно задергались:

— Но я похоронила свое дитя! — пропищала она, — Как я должна жить дальше?

Она закрыла лицо руками и принялась выть как раненый зверь.

На это ответа у меня не было. Вместо, я снова задал вопрос:

— Грэйс, сегодня могут погибнуть еще люди. Пожалуйста, расскажите мне про нож.

Грэйс отняла руки т лица. Посмотрела на меня мокрыми глазами и сказала:

— Я готовилась к аукциону. Знала, что найдется следователь, вроде этого Фредерика, который может погубить меня. И я не ждала помощи.

Грэйс сглотнула воздуха. Я ожидала.

— Но я ничего не нашла. Кроме трактата одного мага, прошедшего через лишение силы. Он писал, что это словно оказаться в полной, непроницаемой тьме. А я — боюсь темноты.

— Вы хотели, чтобы серебряный нож уберег вас о тьмы? — мягко спросила я.

— Да, серебру приписывают такие свойства, — пожала плечами Грэйс, и внезапно рассмеялась, — Видите, я не могу помочь спасти кого-либо!

Но она была не права. Картинка, лежавшая передо мною кусочками, сложилась в моей голове.

— Последний вопрос, — сказала я.

Грэйс пожала плечами.