Розетта

Я знаю, как сильно ты любила его, Роза. Она снова повторила про себя его ироничные слова. И увидела двух братьев, двух порочных — она заставила себя повторить это слово: порочных, порочных — братьев, разговаривающих о ней, о самых личных, интимных моментах ее жизни с супругом. Внезапно она издала звук, средний между вздохом и всхлипом, и по щекам ее покатились слезы — из-за очаровательного, подлого, прекрасного Гарри Фэллона. Который унижал ее даже после смерти.

Много позже она взяла лампу и медленно пошла наверх. Какое-то время она бродила по дому, открывая и закрывая стол, поднимая и роняя книги. Настало время отправляться спать.

Это всегда было самой сложной задачей. Гарри Фэллон причинил ей много зла. Но худшим было то, что следовало за ней по пятам, о чем, очевидно, Гарри рассказал брату. Секрет. Она снова почувствовала, как краснеют щеки при одной только мысли о подобном предательстве. Порочные братья Фэллон. Гарри Фэллон пробудил в Розе чувства и ощущения, к которым она была совершенно не готова. Эта приятная неожиданность наполняла ее ночи негой и заставляла с нетерпением ждать окончания дня. Трепет от мысли, что он сейчас войдет в спальню, был почти неприличным. Вот что делало все прочее неважным, вот что могло привнести смятение в ее новую жизнь. Об этом она не могла узнать из всех разговоров в доме родителей. Она была одержима тем, чему он ее научил. Это ее ослепило.

Когда он стал реже приходить к ней, когда он вообще не являлся домой, когда она узнала, что он любит других женщин, начались ее мучения. Возможно, оно и к лучшему, что его убили в Египте, потому что она знала: он больше не вернется. Она уже успела настрадаться. Роза чувствовала почти облегчение оттого, что наконец-то ей не придется ждать с замиранием сердца стука лошадиных подков по мостовой, его шагов по лестнице, скрипа дверей, когда он заходит в ее комнату. Или не заходит.

Роза поставила лампу на стол возле романтичной розовой постели с балдахином. Она не позволяла Мэтти помогать ей отправляться ко сну. Поначалу она хотела ждать Гарри в одиночестве. Теперь же она опасалась, что Мэтти станут известны тайны ее сердца. И сегодня, как и много раз прежде, она медленно надела ночную сорочку. Потом, как обычно в последнее время, она потянулась за опиумом, поскольку опиум заглушал страстное влечение, которое Гарри пробудил в ней.

И затем разделил эту тайну с братом.

Глава девятая

Пришла весна. Утверждали, что мир был спасен от угрозы Наполеона. Неожиданно Роза Фэллон обрезала волосы.

Короткие волосы и очень простые платья без нижних юбок были последней модой во Франции (некоторые говорили, что аристократия хотела, на всякий случай, внешне выглядеть проще). Старикам с телескопами на Вау-хилл уже не нужно было искать удобное местечко на холме. На улицах города происходило достаточно разнообразных событий, которые могли их заинтересовать. По улицам, паркам и садам ходили коротковолосые полуодетые девушки (в платьях с высокой талией из тонкого белого батиста или шелка), сопровождаемые пожилыми дамами в широких юбках, затянутыми в корсеты, прячущими под чепцами жалкие остатки волос, которые они когда-то пудрили или скрывали под париками. Платья с высокими талиями носили и раньше, но рукава тогда были длиннее, и определенно под них надевали нижние юбки. Теперь о них даже забыли. Роза любила модно одеваться, но она почти всегда мерзла.

Перевод надписи на Розеттском камне, сделанный с древнегреческого языка на английский, был доставлен, как и обещал Джордж, одним прекрасным апрельским вечером на Уимпоул-стрит. Он прибыл с запиской:

«Пока что доступно только это. Недавно этот текст был прочитан в Обществе антикваров. По-моему, его едва ли можно назвать произведением литературы! Но он дает определенное представление. Увы, тайны мироздания не будут раскрыты здесь и сейчас.

Мы отбываем в Париж второго мая.

Гокрогер».

Роза так волновалась, что не смогла сразу открыть пакет. Джордж Фэллон не узнал бы произведение литературы, даже если бы им ударили его по лицу. Это был ключ к тайнам мироздания, и теперь он был в ее руках. Она дважды роняла очки. Наконец, усевшись на любимый стул с прямой спинкой, она разгладила страницы перевода, который был написан аккуратным почерком, и принялась читать, дрожа от переполняющих ее чувств.

«Во времена молодого правителя, что унаследовал трон своего отца, Царя Царей, славного создателя Египта, заложившего основы его процветания и уважения к богам, победившего врагов, приведшего народ к благоденствию, повелителя Празднеств Тридцати Лет, великого Царя Верхнего и Нижнего Египта, отцелюбивого отпрыска богов, того, кому покровительствует Гефест, кому солнце даровало победу, земного воплощения Зевса, сына Солнца, царя Птолемея, вечно живущего, любимца Пта, бога на земле Элифана Евхариста».