Рождение апокрифа

– Я знаю, где найти требующиеся вам деньги, – не обратив на слова разозлившегося Ричарда ни малейшего внимания, твердо заявил Ангерран. – Не нужно будет просить в долг или заботить вашу матушку… Замечу, мадам Пуату все равно не откажет вам самого стертого медяка. Вы возьмете то, что причитается по праву. Это подтвердит любой законник. Почти восемьдесят тысяч безантов лежат перед вами. Остается только протянуть руку и взять.

– То есть? – недоверчиво усмехнулся Ричард. – Где же эта сокровищница?

– Там, – Ангерран де Фуа указал рукой направо, в сторону Мессины. – Разрешите мне присесть, сир? Тогда я разъясню дело во всех подробностях.

* * *

Элеонора Пуату немного слукавила. Танкред, будучи хоть и сицилийцем, но все-таки прекрасно воспитанным рыцарем, действительно предоставил английской королеве и ее подопечной свои личные покои на втором этаже мессинского замка, но опочивальня и гостиная составляли лишь небольшую их часть. Элеонору устроили в спальне супруги Танкреда, отбывшего с женой ночевать в другое крыло дворца-укрепления, дамы-камеристки во главе с вечно безмолвной мадам де Борж заняли оборону в предшествующей комнатке, выводящей в прохладный коридор так, чтоб без их ведома никто не сумел бы проникнуть к королеве. Дополнял пейзаж сицилийский караул у дверей.

С Беренгарией вышло немного попроще. Принцессе для вкушения отдыха избрали две небольшие, очень уютные комнатки, принадлежащие вдовствующей королеве Иоанне, тетке Танкреда и старшей сестре Ричарда Львиное Сердце. Обстановка жилища свидетельствовала, что неутешная супруга скончавшегося не столь давно короля Роджера отнюдь не замкнулась в себе, проливая горькие слезы по ушедшему в мир иной мужу, а старалась жить, как все – удобная мебель, тканые ковры со сценами охоты на стенах, столики с ларцами, и, что необычно для женщины, довольно много книг – целых девять! – на самых разных языках, включая арабский. Девять книг – удовольствие крайне дорогое и незаурядное, ибо рукописные трактаты редки, а по той причине, что фолианты представляли собой не духовные сочинения, но светские романы, королева Иоанна владела настоящими раритетами: во многих монастырях, где переписывались книги, запрещалось копировать тексты, не относящиеся к науке, рассуждениям или богословию. Даже «Песнь о Роланде» полагалась предосудительной. Некоторые дворяне, кстати, хвалились роскошными светскими библиотеками, составлявшими от силы двадцать пять томов…

Казаков внес в обиталище принцессы бесценное сокровище – клетку с кошкой, поставил ее в уголок и собрался было ретироваться. Но провожавшая Беренгарию Элеонора его остановила:

– Мессир, если уж взялись охранять покой принцессы, извольте исполнять свой долг. Чужой дом, чужая обстановка, нет внимательных монахинь, которые не впустят незнакомого человека… Я понимаю, что в коридоре и на лестницах стоят сицилийцы, но уж простите меня за неприятные слова в адрес нашего доброго хозяина Танкреда, я не могу довериться этим хитрым рожам!

– Пришлите одну из дам, – сказал господин оруженосец, помедлив. – Беренгарии станет спокойнее, если с ней будет находиться ваша камеристка.

– О, что вы, право! В конце концов, вы вооружены, сильны и можете сберечь сон ее высочества куда лучше, чем слабая женщина. Останьтесь возле двери в комнаты Беренгарии. Я распоряжусь, чтобы стражи не чинили вам препятствий.

«И как это понимать? – молча задал вопрос Казаков. – Сицилийцы будут дрыхнуть, а мне сидеть под дверью на манер барбоса? Что-то вы темните, ваше величество… Но, если уж рассуждать над приказами нельзя во все времена – примем к исполнению. И все равно вы, мадам Элеонора – старая стерва. Надо же так меня подставить на пиру! Если Ричард меня еще хоть раз в жизни увидит – точно оторвет голову!»

– Оставайтесь, – мягко, но непреклонно сказала Элеонора. – Я обычно просыпаюсь, когда звонят первый час.[18] Если принцессе что-нибудь понадобится, она вас позовет.

– Ne vopros, komandir, – по-русски проворчал Сергей, одарив королеву очередным неловким поклоном, больше похожим на жест благовоспитанного японца, разговаривающего с начальством. Главное в таких делах – опыт. И вообще, мало ли что может понадобиться принцессе, уж простите за вольнодумство…

В течение как минимум получаса Беренгария оставалась у себя, а ее незадачливый охранник бродил по коридору замка. Сицилийцы посматривали на него с интересом, но разговор не заводили. Прошел с проверкой десятник королевской гвардии, явно вознамерившийся узнать у неизвестного шевалье, что это он делает возле покоев высочайших особ, однако предупрежденные Элеонорой блюстители быстро растолковали начальству: сие доверенное лицо королевы-матери, паладин наваррской принцессы, бдит и сторожит.