Рождение автомобиля

– «Да? – говорю.– Чтобы мне всыпали по первое число?» – «Иди,– говорит,– ничего не будет».

– Ну и как?

– Не била. Спрашивала, где ночевал, что ел.

– А потом?

– Плакала: «Сколько ты еще меня мучить будешь?» Ну, я обещал ей, что все, конец...

Мать Олега – литейщица, «Коммунар» для нее родной. Выходка сына в ее глазах – предательство, а не просто прогул. Рука у матери крепкая, даже слишком. «Когда появится, не бейте, – просила Татьяна Викторовна.– Так мы с вами ничего не достигнем...»

Знаю педагогов-организаторов, у которых распланирован каждый шаг. И папка с планами всегда под рукой. Придет проверяющий – «вот вам, пожалуйста, воспитательные мероприятия, предусмотренные на первый квартал!» Эти люди – педагоги по должности, а такие, как Татьяна Викторовна,– по призванию. Они не ходят на службу, а живут общей жизнью с ребятами.

«Постараться найти Бычкову славную девушку, чтобы хорошо на него влияла...»

«Убедить маму Романюка, чтобы не колошматила его, когда он вернется...»

Нет, не втискивается такое в официальную бумагу с воспитательными мероприятиями на первый квартал! Там и язык другой, суконный: «Провести беседу с гражданкой Романюк о недопустимости и нецелесообразности применения к сыну мер физического воздействия...»

– Гнать надо таких, как Романюк! Увольнять с завода! Конвейеру нужны люди, но не до такой же степени, чтобы нянчиться со злостным прогульщиком!

– Не спеши записывать его в «злостные». Ему же только шестнадцать лет.

– По-твоему, это мало? Да Гайдар в его возрасте!..

– Знаю, знаю: полком командовал. Но давайте дадим человеку еще один шанс.

Такие вот споры шли на собрании бригады. Решили все-таки Олега не выгонять – может, сдержит свое слово.

...Старейший коммунаровец Иван Федорович Миргородский рассказал мне, как началась его трудовая жизнь:

– Отец вернулся с германской контуженный, к работе непригодный. А я самый старший из пятерых детей – целых четырнадцать стукнуло. Единственный кормилец. Пошел наниматься на завод Копа. Проходная была на том месте, где сейчас наше ПТУ. Вышел хозяин. Спрашивает: «Грамотный?» – «Четыре класса кончил!» – «О, молодец! Ступай к фельдшеру». Тот заставил раздеться, осмотрел, пощупал мышцы – и отправили меня в кузню нагревать заготовки для лобогреек. Работал, как все, по десять часов, кроме воскресенья. Получал шесть копеек в час. Для сравнения: килограмм хлеба стоил в среднем десять копеек. На работу – два часа ходьбы. Опоздал – полтинник Штрафа. За прогул штрафовали на рубль, за второй увольняли. Если заболел – никаких больничных. Через неделю не выздоровел – теряешь работу, а другую попробуй-ка найди...

Хорошо, конечно, что Романюк ничего подобного не испытал. Как говорится, за то боролись. А все же, думается, было бы ему полезно на недельку стать Ваней Миргородским. Очень многое научился бы ценить – от короткого рабочего дня до походов на Хортицу с рыбалкой и ухой, которые устраивает Татьяна Викторовна.

– За что вы любите «малолеток» своих? – задал я вопрос.

Она растерялась:

– Даже не знаю...– И добавила, чуть подумав: – За ихнюю откровенность. За ихний труд. За все...

Здравствуйте, Татьяна Викторовна!

Пишет Вам бывший Ваш «малолетка», а ныне рядовой Советской Армии Ковтун Павел. Получил от Вас открытку с поздравлениями к празднику, за которую большое спасибо. Я вижу, что меня не забыли на заводе, и эту открытку сохраню до дембеля. Служу я в жарком Казахстане. Служба идет нормально, и теперь я понимаю, что это благодаря тому воспитанию, которое я получил на заводе...

Привет из Заполярья!

Здравствуйте, Татьяна Викторовна!!!

С армейским приветом к Вам Григорий. Ваше письмо получил и очень за него благодарен. Служба проходит хорошо, имею поощрения от командования. Недавно по телевизору показывали наш завод. Почему-то взгрустнулось и так захотелось домой. После армии обязательно приду работать на свой четвертый пост...