Рождение державы

— Да! Готов потерять триста тридцать тысяч наличных денег и еще сто сорок восемь тысяч платежных обязательств отпущенных мной из плена панов шляхтичей с повета князя Конецпольского. А также все свое имущество, которое вместе с трофеями потянет еще на такую же сумму. Если вы меня победите, конечно. Аналогичные требования пари относятся и к вам.

— Ты серьезно?! — Он посмотрел на меня, как на экзотического попугая, и заразительно рассмеялся. Вот это мальчишка ему подфартил! Лично сам отдался, со всеми потрохами!

Дождавшись, пока он успокоится и запьет вином колики, ответил:

— Конечно, серьезно, если наше пари будет оформлено в письменном виде и подписано в присутствии ваших и моих свидетелей.

— Ганс! — Князь Андрей немедленно хлопнул в ладоши. — Пригласи ко мне пана ротмистра и панов хорунжих. Они засвидетельствуют перед воеводой, что договор уложен согласно правам и обычаям Речи Посполитой. Да! И писарчука сюда!

Лицо его стало непроницаемым, но глаза смеялись. Он твердой рукой поднял бокал, кивнул мне и выпил до дна. Затем склонил голову, как бы испытывая ощущения от изысканного букета, и посмотрел мне в глаза:

— Миша, скажи честно, воинство, которое ты побил у замка, было сильно пьяным?

— Если честно, то не знаю, сильно или нет. Но некоторые сваливались с лошадей, а некоторые пытались держаться крепко.

Вот так, наживку карась заглотнул плотно, а мы возвращались в гуляй-город с верой в завтрашний день и документом о капитальном разводе.

Когда проезжали через лагерь, панство хранило гробовую тишину, но, как только покинули его пределы, за спиной бурно развеселились. Известие об условиях пари среди шляхты распространилось мгновенно, и этот факт меня обрадовал больше всего.

В подзорную трубу были прекрасно видны все приготовления противника. На острие конного бронированного клина не спеша выстраивались латники на мощных боевых лошадях с широкими стальными нагрудниками. К сожалению, цепей для скрепления телег у нас оказалось маловато, поэтому наша передвижная крепость для таких была на один зуб. Как треснут по повозке — только ошметки по округе полетят, вместе с защитниками.

В эту ночь я не ложился, но мои лыцари отдохнули нормально. А вот многие казаки и казачки крутились-вертелись и спали плохо. Особенно те, которые раньше находились в разведывательных дозорах и секретах, поэтому наш прошлый бой и взятие замка видеть не могли. Слышали только разговоры. Однако сейчас, понимая, что мы противостоим армаде, которой в ближайшей округе равноценного противника не существует, волновались сильно. И это было заметно. Их страх сдерживали только абсолютное спокойствие наших подготовленных и воспитанных лыцарей, а также моя полная уверенность в победе.

А еще пулеметчики не выспались нормально, мы их подняли в три часа ночи.

Изначальное размещение пулеметных позиций мне не нравилось категорически, так как фронтальный огонь по кавалерии выбивает, как правило, только передние ряды. Рассчитывать на то, что матерые профессионалы-воины чего-то испугаются, не приходилось, поэтому всего два пулемета просто захлебнутся и будут растоптаны. А вот если выставить их на фланговый удар да обеспечить перекрестный огонь… Тогда да, натворят они дел.

Как только стемнело, мы с Антоном выдвинулись на пятьсот метров вперед и облазили всю округу. Ну негде спрятаться! Если есть небольшая возвышенность, то она голая, как бильярдный шар, сплошное неудобство.

Но все же места новых позиций определили. В результате нашего трехчасового ползания под яркими звездами бабьего лета правофланговую точку разместили метрах в ста пятидесяти от направления главного удара, между двумя горками, в совсем небольшом терновнике. Здорово искололи руки, пока вырезали внутри кустарника трехметровый круг.

Вторую точку пришлось оборудовать за высокой осокой между болотными кочками в двухстах метрах за ручьем. Место неприятное, ребятам придется посидеть в сырости и познакомиться с местными пиявками, зато и подход разъяренного противника, если такой случится, здесь на лошадях невозможен. В любом случае двум парам пулеметчиков для самозащиты выдали по два револьвера, а казакам-помощникам насобирали по четыре пистоля каждому.

Надеюсь, нападению они не подвергнутся, но в жизни бывает всякое.

Когда полностью рассвело, в подзорную трубу попытался рассмотреть места наших ночных приготовлений. Маскировка мне понравилась: ни пулеметов, ни людей видно не было.

Сейчас наши лошади оказались оседланы, лыцари строились верхом в две шеренги по направлению к фронтальному удару, а казаки — двумя колонами между разместившимися посредине крестьянами и фланговыми стенами гуляй-города.

Офицеры находились рядом со мной и так же, как и я, наблюдали за приготовлениями противника. Мои лыцари выглядели спокойно. Несмотря на тысячное войско противника, их вера в меня, наше оружие и собственные силы была неколебима. По глазам казаков, в общем-то совсем молодых парней, тоже нельзя было сказать, что они празднуют труса, но все же на лицах многих мелькала печать обреченности.