Рождение греческого полиса

Можно сказать, что жизнь древнегреческого общества была жизнью полиса, но что сама эта жизнь проходила в форме непрерывного ее отрицания. Этим в конечном счете объясняется трагическая особенность греческой истории, состоявшая в непрекращающейся междоусобной борьбе полисов с полисами, тиранов —с гражданами своих общин, державных властителей — с подчиненными или свободными городами. Отсюда большая роль войны в истории независимой Греции, политического террора и подавления — в позднейший эллинистическо-римский период.

В дальнейшем полезно помнить об условности подчеркиваемого теорией полисного начала, о парадоксальности реального воплощения этого начала в греческой древности. Интересно было бы, с этой точки зрения, проследить трагические перипетии греческой истории, обусловленные своего рода движением по кругу. В самом деле, отрицающее полисный принцип развитие экономических связей упиралось в суженную основу производства в условиях полисного рабовладения; стремление к политическому единению — в живучесть общинного ав-тономизма; распад полисного гражданского общества и размывание граней между гражданами и негражданами — в стойкость сословной корпоративности, непрерывно питаемой кооптированием новых граждан из числа свободных чужеземцев или отпущенных на волю рабов. И даже в сфере идеологии развитие достаточно радикальных, по существу подрывавших полисное начало идей — например, панэллинской и монархической — уживалось у античных теоретиков с признанием незыблемости самого полиса. В исследовании этой парадоксальной стороны античной истории заключены большие возможности для более всесторонней и более правильной оценки как античной цивилизации в целом, так и ее ядра, начала, столь же жизнетворного, сколь и консервативного, — полиса.

Однако все эти парадоксальные особенности развития уже сложившегося античного общества должны быть предметом особого рассмотрения. Пока наша задача состояла лишь в том, чтобы показать, сколько еще не изученного, не установленного, не понятого до конца заключено в проблеме древнегреческого полиса. Тем более оправдано наше обращение к теме формирования этой столь своеобразной формы организации классового общества. Мы уже не говорим о том, насколько изучение этой темы необходимо для выработки научно обоснованного взгляда об общих закономерностях становления и развития раннеклассовых обществ.

Глава 2. ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ПОЛИСА (ПРОБЛЕМА ГЕНЕЗИСА)

1. ИСХОДНЫЙ МОМЕНТ. СИТУАЦИЯ РУБЕЖА II-I ТЫС. ДО Н. Э.

Проблема генезиса полиса сложна, как никакая другая проблема античной истории. Она предполагает рассмотрение как самого процесса формирования древнегреческого полиса, так, насколько это возможно, и тех особенных исторических предпосылок, которые подготовили его рождение. По существу необходимо выделить и изучить три сюжета: во-первых, исходный момент; во-вторых, главные факторы и линии того исторического развития, которое привело к рождению полиса; в-третьих, заключительную, решающую фазу становления греческого полиса. Яснее всего обстоит дело с последним пунктом. Это — архаическая революция VIII—VI вв. до н.э., и мы рассмотрим ее позднее самым обстоятельным образом, насколько, конечно, это позволяют источники. Сейчас же обратимся к выяснению первых двух пунктов, что представляет значительную трудность, ибо требует вторжения в такие ранние области греческой истории, где мысль историка чувствует себя особенно неуверенно и где, ввиду всего этого, главные вехи исторического процесса далеко еще не определены со всей необходимой точностью и надежностью.

Где искать исходный момент в рождении греческого полиса? Мы изучаем теперь историю Древней Греции со II тыс. до н. э., когда в районе Эгеиды сложились первые более или менее развитые цивилизации: автохтонов-этеокритян на Крите и мигрировавших откуда-то с севера греков-ахейцев на Балканском полуострове (культуру последних обычно называют микенской по одному из важнейших центров — Микенам в Северном Пелопоннесе). Казалось бы, здесь, в Микенской Греции, и надо искать корни той структуры, которая признается определяющей для античного общества, т. е. полисной структуры. Однако дело осложняется неясностью, существующей в отношении самого микенского общества: какой характер оно носило и каковы были его судьбы? Было ли оно сродни последующему античному обществу? Или, формулируя вопрос более общим образом: в какой степени его качества или достижения могли быть унаследованы последующим временем и, таким образом, стать элементами полисной структуры? На все эти вопросы, к сожалению, нельзя дать вполне определенного ответа.