Рождение Клеста

Мы поехали вдоль речки, вверх по течению. Я рассуждал так: она несёт свои воды в степь с возвышенности, т. е. из глубины нашей страны. Так что, двигаясь вдоль неё, мы не заблудимся и от жажды не загнёмся.

Ошибиться с выбором пути было невозможно: в этот же день мы наткнулись на деревушку, состоящую из таких же мазанок, но частоколом не окружённую. Но… Но это оказалась мёртвая деревня!

Оставив Солнышку на околице, мы с Мальком как потерянные бродили среди безмолвных стен, источающих могильную тишину. Все двери распахнуты настежь, видны полуразложившиеся трупы, источающие приторное зловоние. Наверное, многие защищали себя с оружием в руках, но только никаких железяк рядом не валялось. Даже кузница зияла глухой, полной пустотой, не считая толстого гвоздя, валявшегося возле дверей и уже прихваченного уличной ржавчиной, — да и тот, скорее всего, обронили в спешке уже на улице, а иначе и его унесли бы. Там внутри не оказалось никакого инструмента, кроме тяжеленной наковальни, и никакого признака, что тут когда-то создавались железные изделия: хоть бы подкова какая попалась где на глаза…

Во всей деревне мы кое-как разжились лишь несколькими сухарями: грабители вынесли из неё всё дочиста. Взяли также несколько рубах, сиротливо обвисших во дворах после стирки, никому уже не нужные. И наткнулись на великую находку: в одном из сараев висела не тронутая связка сушёных рыбёшек. Конечно, степняки такое не едят — вот и побрезговали взять, а нам пойдёт.

Тягостное впечатление произвели на нас тела мёртвых детишек: счастливые детские улыбки превратились на их сгнивших лицах в зловещий зубастый оскал смерти. Одна девочка до самого конца продолжала прижимать к себе тряпичную куклу, словно именно она нуждалась в защите больше, чем её хозяйка, да так и осталась лежать со своей подругой на груди, закрывая её ручонкой с обнажившимися костями.

— Зря мы того ханского змеёныша лечили, — сказал Малёк, пнув камушек. — Отравить надо было там всех, чтобы их души ушли прямиком к дьяволу — и всего делов.

— Они бы твою подругу потом страшно замучили, — ответил я. — Помнишь, я тебе сказал недавно, кого обязательно нужно убить при встрече? Вот и убей: за эту деревню как раз и сочтёмся.

— Надо было его сразу убить, при первой встрече.

На это возразить оказалось нечем. Вот ведь какая гадская пошла нынче жизнь: любого подозрительного незнакомца нужно сначала прикончить, — на всякий случай, а потом уже разбираться, откуда он такой взялся.

Я вздохнул, крутанул топором в бессильной ярости и зашагал назад, к телеге.

Над деревней продолжали кружить падальщики, постепенно снижаясь по мере нашего удаления. Я на всякий случай успел предупредить Малька, чтобы он по простоте душевной не наболтал Солнышке все подробности того, что мы тут увидели, а то ещё она будет потом до самой глубокой старости мучиться от навязчивой мысли, что не отравила кого-то в том стойбище. Пусть спит по ночам спокойно.

Следующую деревню мы нашли только вечером, через два дня. Тут тоже частокол не стоял, но хотя бы имелись заострённые жердины, направленные в сторону степи. Их скрепили меж собой по 10–12 штук как заборные пролёты, только сделали не забор, а оборонительное сооружение, подперев колышками каждый такой «пролёт» под углом.

Караульный дежурил в башенке местного храма Пресветлого и углядел нас ещё издалека. Мы услышали звон металла, приглушённый большим расстоянием, и сообразили: ага, нас встречают.

— Значит, так, — сказал я. — Запомните крепко-накрепко: мы в плену не были, никого не лечили, и никакого Хана в глаза не видели. Это понятно? Как шли из последней деревни — так и шли, только заблудились малость. Все ханские подарки вытряхивайте немедленно в речку.

Золото мы ещё вчера спрятали там же, где хранилась опись казны, так что за него я не переживал: не найдут. Солнышко чуть ли не со слезами прощалась со сладкими фруктами, которые булькнулись в воду: в тот день рыбкам был праздник…

Нас встретили, что называется, «с вилами и косами»:

— Хто такие?!

— Беженцы мы, дед, из Гренплеса, — отвечал я. — Нихельцы город взяли.

— Да ты что! Брехня! — загалдели другие встречающие. — Да вы, небось, подосланные!

Моё сердце ёкнуло: эдак нас тут разорвут сгоряча, как шпионов, и даже имени не спросят. Такого окончания путешествия я не желал… это было бы слишком!

— Мы правду говорим! — звонко выкрикнула Солнышко со слезами в голосе, и все как-то сразу ей поверили и остыли, смущённые.

Однако, новость оказалась не из тех, ради которой можно устраивать праздник с плясками. Нашу телегу окружили сумрачные мужики, бряцавшие кустарным оружием, и с их почётным эскортом мы и прибыли к дому здешнего старосты.